Обри перевел взгляд на Харкнесса, но Хэллоуэлл решительно покачал головой.

– Не смотри на старшину. Я хочу знать, насколько серьезно настроен ты .

– Я… не вполне понимаю, что вы имеете в виду, старш… ганни, – чуть помедлив, сказал Обри.

– Это не трудно, – терпеливо сказал Хэллоуэлл. – Харкнесс здесь изложил мне твою проблему. Я знаю, что за тип Штайлман, и понимаю, как здорово ты влип. Я хочу только узнать, действительно ли серьезно ты намерен выбраться из ситуации, потому что это будет нелегко и потребует много работы. Тебе придется хорошенько попотеть, а еще больше – постонать от ушибов, и временами тебе будет казаться, что мы с Харкнессом – еще худшие враги для тебя, чем Штайлман. Если ты собираешься смотаться от нас, я хочу знать это сейчас, а если ты скажешь мне, что выдержишь, то тебе надо будет сдержать слово, парень.

Обри с трудом проглотил застрявший в горле комок. Наступил решающий момент. Он все еще безумно боялся и все больше склонялся к тому, что идея бессмысленная и ни к чему не приведет, но все-таки он зашел довольно далеко. А если он скажет Хэллоуэллу, что готов держаться до конца, то виновато будет то самое самолюбие, которое привело его в спортзал после разговора с Харкнессом. Но он понимал, что если предпримет попытку и она не удастся, этому и так уже потрепанному чувству собственного достоинства будет нанесен сокрушительный удар. Зато пока эти мысли вихрем проносились в его голове, он понял еще кое-что: он принял для себя решение. Он действительно хотел здесь заниматься и сквозь его страх начал проступать медленный, похожий на лаву, гнев.

Обри глубоко вздохнул и, заглянув в глаза Хэллоуэлла, согласно кивнул.

– Да, старший сержант, – сказал он и сам удивился насколько твердо прозвучал его голос, – я настроен серьезно.

– Отлично! – Хэллоуэлл наклонился к нему и, усмехнувшись, хлопнул его по плечу с такой силой, что Обри чуть не упал. – Будут моменты, когда ты пожалеешь, что сказал это, Вундерман, – но когда мы с этим старым, траченным молью звездоплюем сделаем свое дело, тебя уже не побеспокоит ни один Штайлман во всей вселенной.

Обри усмехнулся ему в ответ, немного нервно, но с симпатией, и Хэллоуэлл еще удобнее устроился на палубе.

– Итак, первая вещь, которую ты должен понять, – начал он, – что у нас с Харкнессом разные стили. Я люблю хитрость и ловкость, а он предпочитает грубую силу и натиск.

Харкнесс издал возмущенный звук, и Хэллоуэлл усмехнулся, но его низкий, мягкий голос был абсолютно серьезным,, когда он продолжил:

– Правда в том, парень, что оба стиля работают потому, что нет опасного оружия и опасных боевых искусств. Есть только опасные люди , и если ты не являешься опасным, то нет никакой разницы в том, что ты с собой таскаешь или как хорошо ты натренирован. Запомни это прямо сейчас, потому что это та вещь, которой тебя никто, кроме тебя самого, научить не сможет. Мы можем рассказать и показать, мы можем до посинения читать тебе лекции, но пока ты не поймешь это сам, нутром, это все только слова, ясно?

Обри облизнул губы и кивнул, и Хэллоуэлл одобрительно кивнул ему в ответ.

– Далее, – продолжал он, – я знаю, что тебя учили основам, а базовый курс не так уж плох. По крайней мере, он учит двигаться и закладывает основу. Как я понимаю, у нас нет времени, чтобы учить тебя новым приемам, и тебе, вероятно, придется отработать как следует те, которые ты уже знаешь, так что первое, что мы сделаем, это познакомимся с моим личным методом освещать в памяти пройденный курс. После этого каждый день ты будешь проводить три часа в спортзале, работая со мной или Харкнессом, а может, и с обеими. Примерно через неделю мы сможем привлечь также капрала Слэттери, она лучше подходит тебе по росту и весу. Мы только хорошенько отработаем то, что ты уже знаешь, и научим тебя, как это применить в жизни. Скорость, сила и напор, Вундерман. Вот пока твои ключи. Конечно, когда тебе надоест первый класс, мы можем научить тебя и большему. А на текущий момент давай сосредоточимся на азбуке и на том, что нам надо хорошенько отхреначить Штайлмана, добро?

Обри снова кивнул, слегка замечтавшись, однако внезапно почувствовал, как внутри него появляется чувство уверенности: он действительно сможет это сделать! По крайней мере, главстаршина Харкнесс и старший сержант Хэллоуэлл, казалось, даже не сомневаются, а интуиция подсказывала ему, что ганни и Харкнесс, конечно, лучше него могут судить о его способностях. Эта мысль показалась необычайно утешительной, и Обри даже удалось улыбнуться в ответ Хэллоуэллу.

– Отлично! В таком случае, Вундерман, не начать ли нам с небольшой разминки? Поверь мне, – улыбка главного сержанта превратилась в озорную усмешку, – тебе это не помешает.

* * *

Хонор подошла к центральному пульту и, встав перед ним, пристально вгляделась в голографическую сферу. В течение нескольких секунд она просчитывала варианты и усмехалась про себя, потому что на самом деле их было не так много. Но зато она прояснила для себя картину и поняла, что ей нужно делать. Теперь настало время выступать.

Ее судно провело на орбите одиночной обитаемой планеты Вальтер десять дней, и то, что губернатор системы Хаген затягивал следствие по делу пиратов, подтверждало ее подозрения. Он хотел отложить «суд» над ними до тех пор, пока «Пилигрим» не исчезнет за пределами гиперпространства, и она знала почему. Без посторонних губернатор мог организовать слушание дела так что пираты в результате точно вышли бы на свободу (или, в худшем случае, просто получили символические сроки) на основании какой-нибудь подходящей несоблюденной формальности или «неясности» улик, принятых в качестве доказательств. Но Хаген не намерен был рисковать, пока Хонор с ее экипажем остаются здесь и могут дать свидетельские показания, способные устранить любые неясности… и еще он знал, что время на его стороне. Каждый день задержки в системе Вальтера был днем, когда Хонор не преследовала других пиратов, и с каждой новой беседой ее все больше раздражала губернаторская маска праведного беспокойства об отсрочке судебного процесса и защите суверенитета Силезской конфедерации.

Ну да, она знала, что после того, как она передаст налетчиков в его руки, начнется волынка… ладно, я их предупредила, мрачно подумала она. Конечно, она не сказала, что депеши, оставленные у местного мантикорского атташе, обеспечат каждый крейсер ее эскадры, когда она сюда прибудет, идентификационными характеристиками на каждого из бывших пленников. Если губернатор и его друзья-пираты думают, что ее корабль – единственный рейдер в этом секторе (или что она является единственным капитаном КФМ, готовым выполнить свои обещания), им придется туго, когда они обнаружат свою ошибку.

А теперь, однако, пришла пора выступать. Нельзя сказать, что Хонор впустую потратила проведенное здесь время. Довольно долго ей приходилось делать вид, что она, с одной стороны, заглядывает Хагену через плечо, а с другой – дает ему некоторую свободу действий. Но к настоящему времени Хаген уяснил, что намерения у нее исключительно серьезные. Он мог издеваться над ее неспособностью заставить его выполнять его же обязанности, мог даже считать ее по-дурацки назойливой, но он знал, что она не потратила бы попусту целых десять дней без серьезной на то причины. Это должно помочь следующему кораблю эскадры, который прибудет сюда, и, по большому счету, должно заставить губернатора поосторожнее относится ко всему, что имеет отношение к Хонор Харрингтон.