Когда констебль пересекал луг между своим коттеджем и фермой «Фоксхоулз», тарахтенье машины и ружейные выстрелы возвестили о том, что уборка урожая уже началась. Сэм шагал степенно, неторопливо, будто совершал обычный дневной обход, хотя ему не терпелось скорее добраться до цели. Он вытащил из кармана часы-луковицу и взглянул на циферблат.

– Хм, – сказал он себе. – Время подходящее. Половина двенадцатого. Они прервутся на обед в половине первого. Нельзя, чтобы выглядело так, будто я пришел попрошайничать. У меня есть время пройтись, осмотреться, побеседовать с людьми по-дружески, а там, глядишь, и пригласят присесть, угостят обедом.

Харриуинкл кивнул, довольный своей хитроумной стратегией, и вытер губы красным носовым платком – при мысли о лакомых угощениях у него потекли слюнки.

– Я думал, мы увидим нашего констебля, когда наступит время кормежки, – со смехом произнес мистер Уилрайт и указал пальцем на полицейский шлем, который плыл, покачиваясь, над живой изгородью на краю пшеничного поля.

– Доброе утро, мистер Уилрайт! – улыбнулся Харриуинкл, несмело, бочком, приблизился и с деловитым видом огляделся, словно хотел убедиться, что все присутствующие – честные, благонадежные люди. – Хороший нынче денек для жатвы, да и урожай выдался на славу. Я проходил мимо и подумал – дай-ка заверну к вам, погляжу, как продвигаются дела. Вижу, работа идет полным ходом?

– Да, все прекрасно: девушки, что заняли место мужчин, отлично справляются. – Фермер указал на трех молодых женщин, ловких и умелых в работе.

Крепкие тяжеловозы шайрской породы ходили туда-сюда по полю и временами пугливо шарахались, когда какая-нибудь шальная дробина, пущенная из одного из ружей, пролетала мимо уха или бока.

– Тонкая Кость! Капитан! – прикрикнула девушка за сноповязалкой, призывая лошадей к порядку.

– А вы, как и прежде, верны своим лошадкам, мистер Уилрайт, – заметил полицейский. – Вот на что я люблю поглядеть, так это на добрую лошадку. По мне, она лучше любого трактора, хотя не такая резвая, надо признать.

– Верно, Сэм, однако я даже подумать не могу о том, чтобы продать эту пару. Когда они отслужат свой век, я, пожалуй, не стану ничего менять. Для пахоты и другой тяжелой работы я пользуюсь трактором, но мне нравится смотреть, как славная упряжка тянет сноповязалку. Такой уж я старомодный. Ладно, мне нужно присматривать за работой.

Констебль Харриуинкл отправился обходить поле – наносить официальные визиты. Он наведался к джентльменам с ружьями, подсчитал их добычу, отдал должное меткости и повосторгался псами. Охотники отвечали на его приветливые слова и пожелания удачи, не спуская глаз с поля, а Стивенсон, лучший стрелок и самый добродушный малый из всей четверки, пригласил констебля угоститься пивом.

– Спасибо, мистер Стивенсон, – отозвался тот. – Только я подожду, когда остановится машина. Люблю следить за уборкой хлеба, не хочу пропустить удовольствие.

По существу, констебль напросился на обед. На это Стивенсон лукаво заметил, что, возможно, позднее к элю неплохо бы добавить кусок пирога, и сердце Харриуинкла под мундиром наполнилось радостью. В эту минуту выстрелило ружье Коулмана: он разрядил вначале один ствол, потом другой. В кругу охотников Коулман считался худшим стрелком: его жертва, раненая, но еще живая, с трудом ковыляла к изгороди. Было ясно: кому-то придется сбегать за ней, не то несчастный искалеченный зверек уйдет. Констебль Харриуинкл оказался на высоте. Он был грузным, полнокровным мужчиной, однако мог резво перебирать ногами, если того требовали обстоятельства. Констебль бросился в погоню за кроликом как разъяренный бык, догнал, выхватил дубинку и прикончил зверька. Работа в поле прервалась, выстрелы охотников смолкли: все с увлечением следили за полицейским и веселились от души. Когда констебль настиг свою жертву, в публике раздались слабые одобрительные возгласы и дружный смех. Мистер Уилрайт, по праву хозяина распоряжавшийся дневной добычей, без колебаний решил вручить тушку кролика победителю.

– Трофей ваш, Сэм, – сказал он мокрому от пота полицейскому, который смущенно вытирал красным платком лоб, шею и уши.

Сэм чувствовал, что в известной мере уронил свое достоинство этой слепой погоней, но беззлобное веселье присутствующих его успокоило. Кто-то упомянул об обеде, и констебль воспрянул духом. Стивенсон послал одну из девушек вытащить бутылки с пивом из прохладного тайника, наконец появились корзины и коробки со снедью, но по злой прихоти судьбы веселье бедняги Харриуинкла оказалось испорчено.

– Это не ваш младший мчится сюда по тропинке? – указал мистер Уилрайт на маленькую крепкую фигурку, стремительно пересекавшую соседний с полем луг.

Мальчишка на бегу пыхтел и задыхался от волнения.

– Да, это Гарри, – ответил констебль. – Интересно, что ему понадобилось в такое время? Видимо, что-то случилось.

Юный Гарри выскочил на поле, возбужденно размахивая листком бумаги, подзывая отца, который уже и так торопливо шагал ему навстречу.

– Что тебе нужно, Гарри? – строго спросил родитель, все еще красный, запыхавшийся от погони за кроликом.

Мальчик тоже задохнулся от бега и не мог произнести ни слова, лишь сунул листок в руку отцу. Констебль прочитал записку и присвистнул.

– Держи, – обратился он к своему младшему отпрыску и вручил ему кролика. – Отнеси это домой матери, и никаких игр по пути. А теперь беги, будь хорошим мальчиком. Ты знаешь, что в записке?

– Да, папа. Я видел, как мистер Клапледи писал ее у нас дома. Старуха Тидер умерла, да?

– Кто-кто?

– Мисс Тидер, папа.

– Так-то лучше, и чтобы я больше не слышал, что ты неуважительно отзываешься о старших да еще покойных. И запомни: никому об этом ни слова.

– Об этом уже болтает вся деревня, папа.

Мальчик сказал правду. Мистер Клапледи, чьи растревоженные же́лезы выбросили в кровь изрядную дозу адреналина, примчался через поля и рвы к дому полицейского на глазах у пары десятков жителей деревни. Миссис Харриуинкл, полная, широкая в кости суетливая женщина, развешивала выстиранное белье над кустами в саду, когда появился преподобный. Услышав новость, она минуту стояла неподвижно с ночной сорочкой мужа в руках, словно сражалась с привидением. Обессиленный мистер Клапледи повис на садовой калитке, чтобы выровнять дыхание, и в этой позе выслушал объяснения хозяйки, что ее мужа нет дома.

– Наверное, он на большом поле Уилрайта возле фермы «Фоксхоулз». Сегодня там убирают урожай, а днем прерываются на обед, и муж никогда его не пропускает. Он сказал, что не придет домой обедать, – значит, скорее всего вы найдете его там.

– О боже, боже, – пробормотал пастор. – Я совершенно без сил и не способен одолеть еще один ярд, миссис Харриуинкл.

В эту минуту невдалеке показался юный Гарри: вышел из школы, но явно не собирался возвращаться домой, а повернул к кустам орешника. Мать заметила и окликнула его: