– «Скорая» уже едет, – сказал он.

Трейси кивнула.

– Погляди, как там Фац.

Тот все еще стоял на одном колене, ладонь прижата ко лбу, из-под пальцев течет кровь – туда попал ему кусок перил, брошенный Бэнкстоном.

– Со мной все нормально, – сказал он. – Я самортизировал удар лицом.

– Идти можешь? – спросил у Трейси Кинс.

– Наверное, да. Помоги мне встать.

Он помог ей подняться на ноги.

– Как ты узнал? – спросила она.

– Мы видели репортаж по телевизору. И ты не отвечала на звонки.

– Какой еще репортаж?

– Пусть медики над тобой поколдуют, а я пока тебе расскажу.

– Зря я не сказала тебе про Стинсон.

– Что было, то прошло, – сказал он.

– Можешь для меня кое-что сделать?

– Все, что хочешь.

– Позвони Дэну. Скажи, что я в порядке.

– Нет проблем.

Кроссуайт повернулась к полицейскому, который еще был в комнате.

– Здесь на полу банка кошачьей еды и ложка. Выйдите с ними на задний двор и постучите. У меня кот где-то на улице.

Трейси сидела в машине «Скорой помощи», левая рука в черной повязке. Было больно глотать, дышать тоже; ребра начинали ныть на каждом вдохе.

Фургоны криминалистов и медэкспертов окончательно заполонили и без того узкий тупик, выгнав из домов любопытствующих соседей. Люди группами стояли на лужайках и тротуарах. Кто-то перекрыл въезд полосатой полицейской лентой. За ней жадно горели софиты телевизионщиков.

Пока парамедики искали у Трейси вену, чтобы поставить ей капельницу и ввести болеутоляющее, она наблюдала, как двое из бригады медэкспертов вынесли из дверей ее дома каталку с упакованным в мешок телом Дэвида Бэнкстона. Поставив каталку на плиты двора, они покатили ее через калитку к распахнутым задним дверям голубого фургона. Кинс и Вик шли за ними следом; у итальянца на лбу красовалась нашлепка из пластыря.

– Как голова? – спросила Трейси.

– Говорят, придется наложить парочку швов. Кто знает, вдруг я после этого похорошею? А у тебя как дела?

– По горлу как будто кто-то ходил.

Вик улыбнулся.

– Голос у тебя теперь как у меня, Профессор.

– Благодари за это дурака Ноласко, когда его увидишь, – сказал Кинс. – Они ворвались в дом Бэнкстона, не позаботившись сначала взять его под стражу.

– Что, не могли подождать? – спросила Трейси, морщась от боли.

– Видимо, ему очень хотелось произвести арест в прямом эфире. Там же была Ванпельт, прямо по центру, – объяснил Кинс.

– Надо же, какое совпадение!

– Да он сам слил ей информацию, – сказал Вик. – Нас, значит, побоку, а ей все выложил. Он и есть чертов шпион.

– Как не фиг делать, – поддержал его Кинс.

– Он и фэбээровцев притащил, чтобы все лавры ему одному достались, – добавил Фац. – Теперь, значит, он тот самый детектив, который поймал Ковбоя, а мы все так, дырки от задниц.

– Что они нашли? – спросила Трейси. – Что они нашли в доме Бэнкстона?

– Не знаю, – сказал Кинс. – По-моему, они там еще не закончили, но, судя по тому, что я видел и слышал по телевизору, они нашли моток полипропиленовой веревки, все до единой газетные статьи по всем четырем убийствам и кучу фотографий тебя.

– А удавка? – спросила она, зная, что важнее всего узел.

Кинс покачал головой.

– Об этом ничего не слышал.

– Я про ту, которая здесь, в доме.

– А-а. Криминалисты уже занимаются ею, но, похоже, узел такой, как на стрельбище.

– Трейси! – Она узнала голос Дэна. Он стоял за ограждением и махал ей.

– Можешь попросить, чтобы его впустили? – сказала она Фацу.

– Сейчас займусь.

Кроссуайт повернулась к Кинсу.

– Надо искать связь между Бэнкстоном и Бет Стинсон.

– Бэнкстон не мог убить ее, Трейси. ДНК не совпадают.

– Но должен был, Кинс. Слишком много сходства.

– Может, то убийство его вдохновило. Может, он читал про него в газетах, видел в новостях.

– Тогда чего он выжидал?

– Его не было в стране. Он служил в Ираке. Потом вернулся, женился, завел ребенка. Все, как и говорила Сантос. Эти парни годами могут не убивать. Но раз начав, не могут остановиться.

– И все равно надо заняться его прошлым.

– Займемся. А пока тебе надо в больницу, и чтобы о тебе позаботились.

Дэн подбежал к Трейси.

– Ты в порядке?

Она кивнула.

– У меня уже плохая привычка вырабатывается.

– Что у тебя с голосом?

– Это мой сексуальный голосок. – Она улыбнулась. Но тут же сморщилась от боли.

К ней подошел парамедик.

– Мы должны отвезти вас в больницу, где вам сделают осмотр, детектив.

– Я поеду за вами, – сказал Дэн.

Трейси бросила взгляд на дом – в дверь входили и выходили криминалисты.

– Присмотрю, чтобы здесь все закрыли, – сказал Кинс.

– А Роджера нашли? – спросила Трейси.

– Офицер сказал, что он прятался в кустах. Кошачьей едой его подманили. Я закрою его в доме.

– Накорми его, и он твой друг на всю жизнь.

– Так он у тебя итальянец! – воскликнул Вик.

Следующую неделю Трейси провела в Седар Гроув, с неподвижной рукой на перевязи. Ключичная кость у нее и впрямь была сломана, но без смещения. Зато ребра были целы, обошлось только синяками. Удавка повредила голосовые связки, так что врачи велели разговаривать как можно меньше.

– Мне даже нравится такая тихая Трейси, – сказал тогда Дэн.

– Не привыкай.

Больничный и забота Дэна дали ей время еще подумать о возвращении в Седар Гроув, и Кроссуайт поняла, что эта мысль уже не вызывает той тревоги, которую она испытывала, когда вернулась сюда не так давно для опознания останков Сары. Теперь она могла представить, как снова живет здесь, потихоньку знакомится со всеми. Даже подумала, что могла бы снова пойти работать в школу, и у нее потеплело на душе, когда она представила, как с ее помощью дети будут познавать мир и менять свою жизнь к лучшему. Конечно, для этого ей надо будет сначала заново подтвердить свой диплом учителя и привыкнуть к бешеному темпу школьной жизни, но ничего, справится. В данный момент у нее вообще было такое чувство, что ей что угодно по плечу. И хотя Седар Гроув никогда уже не будет таким, каким она знала его в детстве, но он может опять стать домом, где она будет жить с Дэном, с Шерлоком, с Рексом и, конечно, с Роджером. А может быть, и с собственными детьми. В конце концов, ей ведь всего сорок два. Рожают и позже. В позднем материнстве есть, конечно, свои недостатки, но есть и преимущества. Так, у нее стало больше терпения, чем раньше, жизненные приоритеты определены, а значит, она сможет уделять больше внимания детям. Однако Трейси не спешила заговаривать на эту тему с Дэном. Чувствовала, что для него эти перемены тоже чересчур стремительны.