— Они вообще ещѐ там? Или разбежались после светопреставления, которое мы тут устроили?

— Нет, сидят пока. — Магос коснулся одного из арфактумов. — Точнее, охраннички сидят, а вот самой Фрогги что-то не слышно. Как думаете, сколько Рауд заплатил ей за этот бардак?

— Спроси его, — пожал плечами Долан.

Ракун задумался на мгновенье, а потом и правда уверенно направился к пленнику, даже посторонняя помощь не понадобилась.

Обезвреженного злодея так обмотали верѐвками, что он напоминал не человека, а здоровенную гусеницу. Рот, заткнутый какой-то зелѐной тряпкой, только усугублял сходство. Натуральная личинка шелкопряда, лежит себе спокойно, жуѐт листочек. И цепью к столбу пристѐгнута, чтоб не уползла.

Откуда взялась цепь, Нина даже спрашивать не стала. Запасы наѐмников оказались воистину безграничны.

— Дамы, не смотрите сюда! — предупредил магос.

— Куда? — немедленно уточнила Алина.

— Вот прямо сюда. — Ракун несколько раз пнул личинку куда-то в центр верѐвочного кокона и со вздохом признал:

— Никакого кайфа. Противно только.

— Можно я тоже попробую? — заинтересовалась девчонка.

— Алина, прекрати! — одѐрнула племянницу Нина. Жалости к Рауду она не испытывала, но бить связанного человека всѐ равно казалось неправильным, пусть он даже злодей и психопат.

— А как мы из него моѐ кольцо достанем? — не унималась Алина. — То есть оно естественным путѐм выйдет или резать придѐтся?

— Поживѐм — увидим. Смотря, как он будет себя вести. — Магос нагнулся и выдернул у Рауда кляп.

Даже почти не шатался при этом, но Нина была уверена, что такая стойкость происходит исключительно из упрямства и желания выпендриться перед окружающими. Если убрать всех свидетелей, то Ракун рухнет, как подкошенный, и немедленно вырубится как минимум на сутки. Да и Алина тоже, ей ведь пришлось ничуть не легче.

Но пока что девчонка держалась молодцом и больше не истерила. Только ходила хвостом за Доланом, пытаясь держаться поближе, но когда он поворачивался к ней, показательно смотрела в другую сторону. Поэтому он старался поворачиваться как можно реже.

Наѐмники, украдкой следящие за своей юной подопечной, уже делали ставки на дальнейшее развитие этих странных отношений.

Ракун ещѐ пару раз пнул пленника, убеждаясь, что тот очнулся.

— Мы, кажется, не договорили. Продолжим?

— Отвали, — буркнул Рауд. Болтливое настроение покинуло его вместе с обликом Перфи.

— Да ладно, всего несколько вопросов, чтоб скоротать время. И твоѐ будущее напрямую зависит от ответов.

— Решил побыть добреньким? И что, за каждую полезную новость будешь давать мне леденец на палочке?

— Нет, перестану использовать тебя как манекен для отработки ударов.

— Это разве удары? Твой мелкий дружок и тот сильнее лупит.

Если он надеялся задеть этим Ракуна, то явно промахнулся. Магос привычно изобразил улыбку от уха до уха и драматическим шѐпотом сообщил:

— Скажи спасибо вот той сердобольной выхухоли. Как только я начну бить в полную силу, она ринется тебя защищать, а оно мне надо? Так что считай, что это разминка, а полноценное веселье начнѐтся, когда вернѐмся в Исток. У нас в управлении отличные подвалы со звукоизоляцией. Да и сапоги мне к тому времени вернут. Надеюсь!

Последнее слово прозвучало явным намѐком.

Лисар намѐк понял и швырнул в друга обувью. Один сапог Ракун каким-то чудом даже поймал, зато второй очень удачно попал каблуком по лбу пленника.

— Считай, что это аванс, — хмыкнул магос. — А теперь расскажи-ка, Фрогги работает на тебя или просто дура? Что ты ей пообещал?

Нина ждала, что Рауд продолжит изображать партизана на допросе, но он неожиданно спокойно ответил:

— Как ни странно, почти ничего. Намекнул, что меня, возможно, будут искать какие-нибудь бандиты, и что хорошо бы этих искателей поймать. Даже не представлял, что она такую бурную деятельность разведѐт. При случае передайте ей мою благодарность за проявленную инициативу.

— Что ты планировал делать со снадобьем дальше?

— Эээ нет, не так быстро, господин разведчик. Предлагаю немного разнообразить нашу игру. У меня тоже есть вопросы без ответов!

— Он издевается! — объявил Ракун, обращаясь к потолку.

— Пусть спрашивает, — неожиданно разрешил Силь.

Тут Нина была с ним согласна. По вопросам иногда можно понять гораздо больше, чем по ответам. То, что Рауд знает, из него так или иначе выбьют (или, по крайней мере, постараются), а сейчас интересно послушать, чего он не знает.

В конце концов, отвечать-то на его вопросы никто не обещал.

— Отлично! — обрадовался пленник. — Кстати, вопрос как раз к нашей болезненной блондиночке! Раз уж ты до сих пор не сдох, объясни одну вещь. Я изучал тебя несколько лет, всѐ пытался найти изъян. У тебя практически нет вредных привычек, нет слабых мест, любимых маршрутов, стандартных схем поведения — кроме одной. Почему ты каждый раз во время приступов ездил в Викену? Не самое естественное желание для человека, который одной ногой в могиле, правда? Понимаешь, у меня весь план был завязан на это.

И я каждый раз думал: вдруг в этот раз он останется дома, ну вдруг? И всѐ сорвѐтся. Так почему?

— Просто так, — улыбнулся Силь.

Очень естественно улыбнулся, как человек, услышавший забавную шутку.

— Так не бывает, — не сдавался Рауд. — Ты передавал кому-то важные сведения? Шифровки? Или только в Викене тебе могли раздобыть ещѐ какое-то лекарство? Твой постоянный врач оттуда, я знаю, я с ним даже общался, но ничего нового не выяснил.

— И не мог выяснить. Нет никаких секретов, Рауд. Ты сам себя перемудрил. — Силь снова улыбнулся и мягко, как ребѐнку, объяснил: — Не приходило в голову, что я просто хочу умереть дома?

— Дома? Но твой дом не в Викене! Ты даже родился не там! Я делал анализ твоей крови, помнишь? Не удержался, проверил одну вещь — и угадал. Ты сам-то знаешь, кто…

Грохнуло.

Вздрогнули от неожиданности, кажется, все, кроме пленника. Рауд тоже дѐрнулся, но совсем по другой причине: точно между глаз ему угодила пуля.

Силь, даже взглядом не удостоив тело, разжал руку и выпустил пистолет. Лисар машинально подхватил его, повертел в руках и ошарашенно пробормотал:

— Ты же не любишь огнестрельное.

— Не люблю. Но это не значит, что не умею им пользоваться. Кстати, сделай что-нибудь с отдачей, я чуть руку не вывихнул.

— Нормальная отдача, — буркнул Алекс, обидевшись за любимое детище, но поспешно сменил гнев на милость. — Точно не вывихнул? Где болит?