— Всѐ правильно, именно тут, — подтвердила Нина.

— А я же еѐ видела, — задумчиво протянула девушка. — На картине, и потом ещѐ на карте…

— Ты проверь сначала, — посоветовал магос. — Вдруг не оно.

— Оно, точно оно! Я знаю! — Алина улыбнулась. Кажется, впервые за последнее время. И повторила шѐпотом, словно пробуя слово на вкус: — Бетельгейзе.

— Главное, вслух об этом не кричи. Лучше пробегись по остальным, скажи, что обед готов.

Девчонка на радостях даже спорить не стала, так и ускакала, улыбаясь во весь рот.

Стоило ей умчаться, Нина повернулась к Ракуну.

— Так забавно… Я знаю настоящее имя Силя, за которое наверняка готовы передраться спецслужбы всех миров, знаю Алинкино, но до сих пор не знаю даже твоего официального, которое даром никому не сдалось. Паспорт у тебя спереть, что ли?

— Это ничего не даст, там всѐ равно написано Ракун.

— Почему?

— Просто так. Моѐ настоящее меня бесит. Глупо звучит.

— Глупее, чем Бетельгейзе? Я уже поняла, что в вашей семье весьма оригинальный подход к именам. Кстати, это было реальное имя твоей матери или официальное?

— И то, и другое. Она считала, что имя должно быть одно и носить его надо с честью. Как-то так.

— Так… — протянула Нина. — Это она только для себя так считала, или для вас с братом тоже?

Ракун промолчал. Настолько выразительно промолчал, что другого ответа и не требовалось.

— Значит, ты не говоришь своѐ имя, потому что оно у тебя всего одно?

— Нет, я его не говорю потому, что меня бесит звучание, объяснил же. Но да, одно.

— А с Ри как же? Я всегда думала, что это просто сокращение от какого-нибудь Ринальдо или Ричарда. А на самом деле?

— Догадайся, ты же умная. — Ракун с усмешкой покачался на стуле. — Или слишком сложно?

— Нет. — Нина обвела узор в форме Ориона, уже успевший немного разгладиться на ткани. Затем передвинула палец чуть левее, вспоминая карту звѐздного неба, и решительно объявила: — Сириус! Что, правда Сириус? Алина будет в восторге, это еѐ любимый книжный персонаж. Точнее, один из примерно пары сотен любимых персонажей, но это мелочи.

— Но ты ей об этом не скажешь.

— Но я ей об этом не скажу, — подтвердила Нина. — Потому что, зная его имя, любой догадается, как зовут тебя.

— Не любой.

— Любой, кто имеет привычку иногда смотреть на небо.

— Мама всегда говорила, что я рождѐн под счастливой звездой. А я эту долбанную звезду вечно найти не могу.

— Просто у вас в Истоке постоянно пасмурно. И еѐ видно только зимой и осенью. Я покажу, как найти…

Нина осеклась.

— Не покажешь, — подтвердил Ракун. — Точнее, можешь, конечно, но я всѐ равно не увижу. Ладно, это не страшно. Что у нас на обед?

— Грибной суп, запечѐное мясо и пирог с яблоками, — без особого энтузиазма перечислила Нина.

При виде пустых, мутных глаз магоса аппетит пропал напрочь.

Обед в доме Лисара традиционно напоминал нечто среднее между семейными посиделками и военным советом.

Силь явно склонялся ко второму, потому что уселся за стол со стопкой документов и теперь увлечѐнно их перебирал.

Выглядел он всѐ ещѐ не очень: слишком бледный, осунувшийся, со следами от многочисленных уколов и капельниц, виднеющимися из-под закатанных рукавов рубашки. Запах лекарств, казалось, намертво въелся в кожу и волосы и не перебивался даже стойким апельсиновым ароматом.

Но если сравнить с обликом недельной давности — улучшения бросались в глаза сразу же,

и Нина порой чувствовала прилив гордости, что тоже приложила к этому руку. Или голову.

— Претензия от министерства внутренних дел Викены за проведение на их территории военной операции без предварительного согласования, — озвучил Силь очередную бумагу.

— Леда будет в восторге!

— А мы ей не скажем! — хмыкнул Ракун.

— Бесполезно, они ей официальное письмо ещѐ несколько дней назад направили. Это только копия. — Силь несколькими точными движениями сделал из министерской претензии самолѐтик, запустил в воздух и взялся за следующий лист. — Ещѐ одна претензия, в этот раз от владельца складов. Там же перечень повреждѐнного имущества и счѐт на оплату. Длинный.

— С чего длинный-то? — удивился магос. — Один старый склад взорвали, подумаешь! Он пустой был.

— Пишут, что на соседнем складе находился груз редкого фарфора, многие предметы разбились. Какой-то грузчик от неожиданности уронил себе ящик на ногу, потребовалась медицинская помощь. Плюс уборка территории от последствий взрыва. Ну и ещѐ всякое по мелочи. — В воздух взмыл второй самолѐтик.

— Ты же говорил, что эти штуки не очень сильные, а тут аж соседние склады накрыло. — Ракун пихнул вилкой в бок сидящего неподалѐку Лисара.

— Конечно, — спокойно ответил тот. — Для того чтоб пробить тоннель в скале, нужна гораздо большая мощность. Поэтому взрыватели такого типа используют как детонатор — закладывают вместе с динамитом и выставляют таймер. Так что пусть радуются, что не

пострадал никто, кроме грузчика. Если бы ты там настоящую бомбу взорвал — полрайона бы разнесло.

— Кстати, про взрыватели! — вспомнила Нина. — Скоз очень извинялся за срыв сделки и просил передать, что планирует продолжать сотрудничество, готов выплатить неустойку и всѐ такое.

— Вот пусть он складам и платит. Проведѐте как полевые испытания товара, — предложил Ракун.

Силь фыркнул, но сделал у себя какую-то пометку. Возможно, всерьѐз собирался именно так и обставить дело. И тут же взмахнул следующим листком:

— А вот это уже интересно! Пока мы разбирались с Раудом, на подъезде к Лидсе в собственной машине взорвался Леопольд Биниас. Вместе с машиной, естественно. Дело уже закрыто, причина взрыва: неполадки в двигателе автомобиля, нелегально провезѐнного из другого мира и непрошедшего техническое освидетельствование.

— Бред! — высказалась Нина.

— Почему бред? Такое иногда случается, — заверил Лисар. — Иногда достаточно неподходящее топливо залить.

— Бред — потому что перед этим Рауд передал Биниасу какую-то шкатулку, велел взять еѐ с собой и не открывать.

— Думаешь, в шкатулке была бомба?

— Ну да. Не оставлять же такого трусливого и болтливого свидетеля в живых!

— Логично, — признал Силь.

Над столом взвился ещѐ один самолѐтик, правда, приземлился не очень удачно — в супницу, вызвав при этом взрыв хохота.