Указывающая поранила пальцы, хватаясь за мокрые острые камни и колючие ветки кустарников.

Когда они с Лавиани спустились на половину глубины пропасти и бурлящее море приблизилось, грозно дыша в лицо, впереди появилась каменистая площадка. До упавшей башни оставалось несколько десятков шагов.

Сойка, рискуя на ненадежных камнях, изучала противоположную сторону.

– Странное место, девочка. Словно земля раскололась пополам, и брешь заполнило море!

– Возможно, так и было. Здесь бушевала магия.

– Смотри! Целый город сполз вниз!

За «мостом» узкая пропасть расширялась, превращаясь в огромную котловину, затопленную беснующимся морем, едва способным пробиться сквозь груду камней, построек, дворцов, крепостных стен, домов, храмов, колонн. Лавиани завороженно смотрела на древнюю часть Талориса и поэтому не сразу увидела то, что находилось совсем рядом.

Он сидел рядом с вершиной башни-моста, упавшей и расколовшейся. Исполинский, в пять человеческих ростов скелет. Шерон застыла, пораженно расширив глаза, глядя на вытянутый, но так похожий на человеческий череп, на клиновидную грудную клетку с мощными широкими ребрами, на огромные руки. Он был угольно-черный – настолько, что поглощал свет, наводняя осколки этого мрачного места бесконечным ужасом. Лавиани наконец-то тоже заметила его и тихо выругалась.

– Что это такое… было? – Гигантский скелет поразил даже ее.

Шерон, чувствуя, что во рту пересохло, с трудом ответила:

– Голиб Предавший Род.

Сойка двумя пальцами сжала себе переносицу, стараясь подавить раздражение:

– Девочка. Я, конечно, помню, что ты называла это дурацкое имя, когда мы сюда приплыли, но я не акробат и не могу знать всех, кто жил в нашем мире на протяжении тысяч лет.

– Он из рода великанов. Тех, кто сражались с эйвами много веков, а затем стали служить Темному Наезднику и тем асторэ, что поддерживали его. Великаны были главным молотом в сражениях с таувинами. Только они могли дать им отпор. Голиб был одним из последних гигантов нашего мира. Он боготворил Нейси и встал на сторону Тиона, чтобы спасти ее. Единственный из своего племени, за что и получил такое прозвище.

– Но сестру Арилы он выручить не смог.

– Нейси держали в Лунном бастионе. И когда Тион добрался до Талориса, Голиб возглавил атаку. Он сам так хотел, еще даже не зная, что Скованный уже убил девушку.

– Экая печаль.

– Великаны всегда считались свирепыми и могучими воинами.

– При таком росте и силе? Не сомневаюсь, – согласилась та и сделала несколько шагов вперед. – Но скелет не настоящий. Это не кости, а какой-то металл.

– Серебро, – тихо сказала Шерон. – Когда начался штурм крепости, Лавьенда уничтожила корабль великана, и тот добирался до берега вплавь. Любовница Скованного превратила кости Голиба в серебро, и он утонул.

Лавиани рассмеялась и, поймав недоуменный взгляд указывающей, пояснила:

– Эти великие волшебники были теми еще затейниками. Серебро! Он уцелел только потому, что здесь нет людей. В Соланке его уже давно бы растащили на части и переплавили в монеты.

– Его вообще не должно тут быть. Лунный бастион в двух днях пути отсюда.

– Ну, может, ему тут нравится, вот он и пришел.

– Не шути так! – резко ответила девушка и добавила тише: – Здесь так не шутят.

Лавиани хотела отмахнуться, сказать, что это глупость, но еще раз посмотрела на останки мертвого героя, на тьму глазниц и промолчала.

Его взяли в клещи.

Тэо пришлось проскочить под одним мечом, затем над другим, запрыгнуть на плечи не ожидавшего этого мэлга, с них сделать сальто вполборота, а после поехать по склону пригорка вниз, обгоняя сыплющиеся камни и обдирая ладони. Ему вдогонку кинули сеть, но промахнулись. Акробат скрылся в тумане и оторвался от погони. Его больше не преследовали, а ловчие рожки тоскливыми косатками запели где-то далеко-далеко, и их звук искажался и менялся, становясь таким же призрачным, как и все, что его окружало.

Пружина был рад передышке, хотя не сомневался, что она временная. Мэлги не из тех, кто оставляет добычу. Такие не отстанут, особенно если голодны и не ели человечины Шестеро знают сколько времени.

Он плутал в тумане, несколько раз прижимался к земле, слыша легкие шаги ловчих групп, прочесывающих местность. Однажды мэлг прошел так близко, что, будь у Тэо такое желание, он бы с легкостью дотронулся до него.

Ему пришлось сделать крюк, затеряться в развалинах, и выбрался из лабиринта он лишь благодаря шуму моря.

Стена тумана останавливалась на границе пропасти, словно боясь перешагнуть ее. Отсюда была видна башня-мост.

Лагерь встретил его догорающим костром и двумя мертвыми мэлгами. От них несло смрадом, и он с неприятным удивлением увидел, как быстро разлагаются тела тех, кто много поколений назад был людьми.

Он не сомневался, что покойники – работа Лавиани. Значит, его спутницам удалось миновать опасный участок, и Тэо был рад, что сумел им помочь. Он стал спускаться по тропе вниз, но услышал шорох и обернулся. Один из мэлгов наблюдал за ним исподлобья, и взгляд его был далек от дружелюбного. В следующую секунду порождение магии той стороны поднесло к губам рожок, и от этого звука у канатоходца зазвенело в ушах.

Поверхность упавшей башни оказалась щербатой и неровной. Лавиани залезла на этот мост первой, но Шерон не последовала за ней.

– Ты что? Боишься высоты?

– Не в этом дело.

– Да я уж вижу, что покойник тебя просто заворожил.

– С ним что-то не так.

– Угу, девочка. Он мертв. И превратился в серебро.

Указывающая лишь дернула плечом, сделав шаг к останкам.

– Постой! Ты куда? Нам надо идти! – крикнула ей Лавиани, но та, не слушая, решительно направилась к скелету, остановившись от него в шаге и разглядывая пристально, точно стараясь заглянуть за только ей видимую грань.

Отдаленный гул рожка прилетел из сгущавшегося влажного тумана, и сойка, помянув Скованного, вновь спрыгнула на площадку, намереваясь, если надо, тащить спутницу силой.

– Не превращай все, что сделал Тэо, в прах. Нам нельзя останавливаться! Мэлги близко!

Но та неожиданно подняла руку и сказала резко:

– Стой где стоишь!

Лавиани словно в стену врезалась, с удивлением глядя на девчонку, голос которой сейчас был острее лезвия. Впрочем, не слова заставили ее остановиться, а белый огонь, разгорающийся вокруг левой руки Шерон.

Девушка всем телом подалась вперед, запрокинув голову, изучая возвышающийся над ней череп, пытаясь увидеть в глазницах то, что на мгновение промелькнуло перед ней. Она чувствовала, как подрагивают пальцы от нервного напряжения, что ее охватило.