расстроился по этому поводу. Два мотоцикла, нечто с тремя колесами, сразу за ним – то же самое нечто, только колес уже было четыре… И у самой стеночки скромно притулился почти полный аналог его «Моторвагена», только колес у него было не три, а четыре. Впервые у гостя земли российской просто не нашлось слов, сказать же, а еще лучше спросить, хотелось так много! К счастью, для Бориса Григорьевича Луцкого картина была вполне привычной.

– Это у нас, так сказать, совместные проекты с господином Яковлевым, при случае я вас обязательно познакомлю, герр Бенц. Мотоцикл «Ява»: модель один и модель два – различаются всего лишь мощностью двигателя – одна и две с половиной лошадиные силы соответственно. Трицикл – его «сердце» тоже в две с половиной «лошадки». Отличительная черта – вместо второго седла можно быстро и легко установить небольшое багажное отделение. И квадроцикл, наша с Евгением Александровичем гордость. Без лишней скромности скажу – это лучшее из того, что мы смогли сделать! Двигатель в три с половиной лошадиных силы, вместительный багажник грузоподъемностью в двенадцать пудов!.. Гм, то есть двести килограмм конечно же.

Скосив глаза на Бенца, буквально раздавленного обилием технических новинок и решений, русский инженер с едва различимыми нотками превосходства продолжил:

– Ну и легкая мотоколяска «Нева», модель три. Как вы понимаете, тоже совместное творение. Двигатель в пять сил, передняя подвеска и рулевое управление – это все наше, а вот сама коляска собрана на заводе господина Яковлева. Окончательная же отделка произведена в одной каретной мастерской – мы с ними довольно плотно сотрудничаем и даже подумываем перевести наши отношения на новый урове… Герр Бенц, быть может, мы все же ненадолго прервемся и выйдем на свежий воздух? Каюсь, я не подумал, что с непривычки в цехе может быть несколько, кхе, душновато.

Инженер немецкий на такое предложение возражать не стал. Продемонстрированное ему сегодня выходило за рамки всех, даже самых смелых его ожиданий: мастеровые, своей квалификацией и трудолюбием как минимум равные немецким рабочим; новейшие станки и приспособления, добрую половину которых он только тут, на Сестрорецкой фабрике, и увидел; и самое главное – результаты труда этих самых мастеровых на станках. Еще вчера Карл надеялся, что в вопросах автомобилестроения он впереди всех; теперь же стало ясно, что в действительности всего лишь плетется позади настоящего лидера. Осознавать такое было… трудно. Неприятно и даже в чем-то больно. Пока он бился над сложными, как ему казалось, проблемами рулевого управления, по-детски радуясь каждому крохотному достижению, в России этот вопрос уже решили, причем двумя разными способами. Решили мимоходом, не напрягаясь, и это ранило его самолюбие больше всего. А князь Агренев вдобавок оказался настоящим византийцем, хитрым и расчетливым, ибо такой демонстрацией своих достижений он намертво привязал нового директора к фабрике. Кстати, о демонстрациях!..

– Дорогой Борис, скажите, а почему вы до сих пор не наладили выпуск этой?.. Насколько я помню, вы называли ее «Невой»? Да и все остальное, что я увидел, просто вне всей и всяческой конкуренции!

– Ну, что касается мотоколяски, то к ее выделке довольно скоро приступят на заводе господина Яковлева – сразу, как только там закончится очередное расширение территории и станочного парка. Мотоциклы уже выпускаются, правда, небольшими партиями, а все остальное еще слишком несовершенно, чтобы говорить о каком-либо производстве. Особенно на продажу – качество и надежность превыше всего!

– Несовершенны? Простите, я правильно вас понял?!.. Ваш автомобиль, это… да я в самых смелых мечтах не мог представить и половины того, что вы УЖЕ сделали!

Луцкой пусть и с трудом, но подавил довольную улыбку, ответив далеко еще не старому учителю с приличествующей такому моменту серьезностью:

– Что вы, герр Бенц, вы слишком лестного обо мне мнения. Все образцы еще очень несовершенны – частые поломки, постоянные изменения в конструкциях и материалах, к изготовлению кое-каких узлов вообще приступим только на днях. Так что при самом благоприятном стечении обстоятельств первый серийный автомобиль увидит свет года через полтора-два. И то, честно говоря, в этом есть некоторые сомнения…

– …совершенно оправданные. – В разговор вступил новый участник, умудрившийся подойти со спины незаметно, и это на открытом всем ветрам месте, между прочим.

– Позвольте вам представить Григория Дмитрича Долгина, главного фабричного инспектора нашей компании.

– Мы уже знакомы, Борис Григорьевич.

– О! Тем лучше. Гм. Если это возможно, не поясните ли ваши слова касательно оправданности моих сомнений?..

Один из директоров русской компании с действующим германским подданством тоже был бы очень даже не прочь услышать причины, по которым почти готовый шедевр машиностроения и электротехники хоронят в цеху опытного производства. Вместо того чтобы начать производство, всемирно прославиться, да еще и получить колоссальную прибыль!

– Отчего же нет? Александр Яковлевич считает, что, пока не будет структуры обслуживания и ремонта вашего детища, говорить о серийном выпуске преждевременно. Салоны продаж, станции технического обслуживания и ремонта, заправки, подготовленные водители-механики и так далее. Ну, вы меня понимаете?..

Два инженера подумали. Потом еще подумали. И согласно закивали – действительно, такой подход позволит их общему работодателю снять не только финансовые «сливки», но и все остальное, что сулит систематический подход. Разово и крупно вложиться, а затем диктовать свои правила и получать прибыль: и на производстве автомобилей, и на их обслуживании, и на всем прочем, что только касается этого рынка. Постоянную прибыль и постоянный доход. Мечта любого коммерсанта!

– Понимаю.

Немец, как бывшая акула капитализма, осознал все первым. Единственно, чего он до сих пор не понимал, – почему перед ним так откровенничают? Все же порядки, царящие в компании (теперь уже и его компании тоже), он успел оценить в достаточной степени.

– Скажите, Григорий Дмитриевич.

Непривычные для себя русские имена и отчества Карл Фридрих выговаривал очень тщательно, боясь ошибиться и обидеть тем самым своего собеседника. Да и вопрос был не совсем простой.

– А почему мне так много показали в первый же день моей работы? Возможно, я говорю что-то не то, но у нас в Мангейме любого работника поначалу принимают на испытательный срок, во время которого тщательно присматриваются, и только потом доверяют такие секреты…

– Александр Яковлевич предпочитает верить в честность своих работников.

Луцкой встретил такое заявление с поистине каменным выражением лица.

– Кстати, как ваша семья устроилась на новом месте?..

Жарким летним днем две красивые дамы неспешно, можно даже сказать, вдумчиво прогуливались внутри единственного в Харькове пассажа[35]. Большого, двухэтажного, прохладного внутри и красивого снаружи… Всем он был хорош, этот пассаж, кроме одного – фамилии своего владельца. Купец первой гильдии Пащенко-Тряпкин!.. Фи! Впрочем, на ассортименте множества внутренних магазинчиков это никак не отражалось – кружева и