Вопль сумасшедшего.

Вернее, сумасшедшей. Мальвина!

Марк бросился в конец вагона, пока мужчина, шнуровавший ботинки, его не опередил. Мальвина сидела, забившись в дальний угол купе, и рыдала. Ее рука бессильно свисала с сиденья, как у самоубийцы, перерезавшего себе вены.

Она посмотрела на Марка взглядом, исполненным мольбы и безмолвного призыва на помощь.

Марк опустил глаза. На полу у ног Мальвины валялся разорванный голубой конверт. Белый листок лежал рядом с ней на сиденье.

Марк все понял. Должно быть, конверт выпал у него из кармана, пока он боролся с Мальвиной. Мальвина не сдержалась и вскрыла письмо. И нашла в нем листок с результатами анализа ДНК. Выходит, бабка ни о чем ей не сказала? Иначе что могло вызвать подобный приступ отчаяния?

Марк протянул руку и схватил листок. На бланке отдела криминалистики научно-технического подразделения полиции города Рони-су-Буа было напечатано всего несколько строк. Ровным счетом — шесть.

УСТАНОВЛЕНИЕ РОДСТВЕННЫХ СВЯЗЕЙ

между Эмили ВИТРАЛЬ (образец № 1, партия 95-233) и Матильдой де КАРВИЛЬ (образец № 2, партия 95-234)

между Эмили ВИТРАЛЬ (образец № 1, партия 95-233) и Леоном де КАРВИЛЕМ (образец № 3, партия 95-235)

между Эмили ВИТРАЛЬ (образец № 1, партия 95-233) и Мальвиной де КАРВИЛЬ (образец № 4, партия 95-236)

Ниже располагалась еще одна строчка.

Результат отрицательный. Полное отсутствие признаков родственной связи. Степень достоверности — 99,9687 %.

Листок выпал у Марка из рук.

Лили не имела никакого отношения к семейству Карвилей. Значит, Лиза-Роза умерла. А выжила Эмили. У них с Марком — общие гены. Они — дети одних родителей. Они — одной крови. Вопреки его внутреннему убеждению, вопреки тому, что внушало ему сердце, чувство, которое он испытывал к своей сестре, было мерзостью и проклятием.

2 октября 1998 г., 18.28.

Марк медленно шел вдоль порта. Железнодорожный вокзал Дьеппа от квартала Полле отделяло расстояние примерно в километр. В небе, высоко над головой, кривлялась насмешливая рожа китайского дракона. Можно подумать, эта тварь специально разогнала тучи, чтобы подразнить Марка и внести свою лепту в атмосферу безумия, сгущавшуюся вокруг него.

Марк ускорил шаг. Он сгорал от нетерпения поговорить с бабушкой. Из головы не шли результаты теста ДНК. У них с Лили — общие гены! Он не мог заставить себя в это поверить. Чего стоит несчастный клочок бумаги против его глубочайшей убежденности в обратном? Научная экспертиза? Ерунда!

Нет, кричал в нем внутренний голос.

Лили — не сестра ему!

Он шел мимо скромного вида яхт, смирно замерших спиной к морю. На террасах многочисленных кафе были заняты все столики. Как обычно, гости, съехавшиеся на фестиваль воздушных змеев, не отказывали себе в удовольствии полакомиться мидиями с жареным картофелем, — по этой части Дьепп всегда успешно конкурировал с популярными ярмарками фламандских городов. Дойдя до подъемного моста, связывающего остров Полле с остальной частью города, Марк замедлил шаги. Мальвину он бросил в вагоне поезда, забрав с собой листок из лаборатории криминалистики с результатами анализа. Мальвина не протестовала. Она вообще не пошевелилась, замерев в позе эмбриона в углу купе.

Возле дверей ресторанов толпился народ. Марк шел, ни на кого не обращая внимания. В его груди поднималась волна глухой ярости.

Нет!

Лили — не сестра ему!

Гран-Дюк ошибся. Он все перепутал. Он сдал в лабораторию не те образцы крови. Или просто солгал. Или… Или это происки Матильды де Карвиль. Она подсунула ему фальшивку — с нее станется! Или… Хорошо, допустим никто никого не обманывал. Но остается возможность того, что Лиза-Роза не состоит в кровном родстве с Карвилями. Не исключено, что они ее удочерили. Не исключено, что Александр де Карвиль вовсе не был ее отцом. Обстоятельства ее появления на свет в Турции покрыты мраком неизвестности. Гран-Дюк пишет об этом в дневнике. В первые же месяцы расследования у него зародились сомнения. Голубоглазый владелец пункта проката водных велосипедов…

Он пересек мост, миновал бар квартала Полле и свернул на улицу Пошоль. Он все реже приезжал в Дьепп, не чаще раза в месяц, особенно с тех пор как Лили поступила в тот же университет, где учился он, и перебралась в Париж. Вот и его дом. Кирпичный фасад, неотличимый от полутора десятка соседних. Перед домом стоял оранжево-красный фургон, занимая почти все тесное пространство палисадника. Марк заметил пятна ржавчины на переднем и заднем крыльях, вмятину и черные полосы на дверце машины. Когда грузовичок в последний раз покидал двор? Да и в кукольном садике играть давным-давно было некому.

Марк позвонил в дверь. Николь открыла ему сразу. Она крепко обняла внука, обдав его теплом своего тела, и долго не отпускала. В другое время подобные нежности смутили бы его. Но только не сегодня. Они оба понимали, что сегодня — необычный день. Наконец Николь разжала объятия.

— Как ты, Марк?

— Нормально…

Марк не стал изображать беззаботность. Он окинул взглядом гостиную. С каждым новым его приездом комната как будто уменьшалась в размерах и словно бы темнела. Пианино «Гартман-Милонга» по-прежнему пылилось, зажатое между диваном и телевизором. На крышке лежала груда бумаг — счета, рекламные буклеты, газеты, листовки. Больше складывать весь этот хлам было некуда. А на пианино все равно никто теперь не играл.

Николь успела накрыть на стол. Две тарелки, две льняные салфетки, бутылка домашнего сидра. Марк сел на стул. Николь сновала между кухней и гостиной, которые разделяло не больше пяти метров. Она подала морской язык, приготовленный по местному рецепту, под сливочным соусом с мидиями и креветками. Первоклассная стряпуха, Николь к тому же обладала настоящим талантом к застольной беседе. Пока Марк ел, она успела выспросить его об учебе, поделилась своими соображениями относительно перспектив развития порта Дьеппа, рассказала, что собирается идти раздавать листовки, пожаловалась на одышку и прохудившуюся водосточную трубу («Марк, взгляни, нельзя ли ее чем-нибудь заделать…»). Она говорила не закрывая рта, похожая на любую другую бабушку, обреченную между редкими встречами с любимым внуком на недели молчания. Марк отвечал односложно. Обегая глазами комнату, он неизменно задерживал взгляд на одном и том же месте. В кипе бумаг, скопившихся на пианино, он заметил голубой конверт — близнец того, что вручила ему Матильда де Карвиль. Точно такой грубо вскрыла в поезде Мальвина. Отравленный дар Гран-Дюка. Значит, Николь заранее приготовила конверт, извлекла его откуда-то из потайного ящика своих воспоминаний…

Кто из них первым решится затронуть болезненную тему?

Николь рассказывала об одном из соседей, умиравшем в больнице от рака. Марк слушал ее вполуха, погруженный в собственные мысли. «Итак, бабушка узнала правду еще три года назад. Она получила вещественное доказательство того, что в катастрофе выжила Эмили. Все эти годы она воспитывала родную внучку. Николь победила. Почему же она подарила Лили кольцо с голубым сапфиром? Очевидно, просто пожалела Матильду де Карвиль. Николь никогда не могла пройти мимо нищего, просящего на улице подаяние, и неизменно доставала из кошелька монету…»