Негритянка простирает руки, словно пытаясь обнять всю студию:

— Да! Ликовать — вот что мы должны делать! Собрать людей и достойно встретить это событие. Ибо час близок! — Ее лицо сияет улыбкой, в глазах стоят слезы. — Да что с вами, люди? Всю свою жизнь я ждала этого дня! Какое же это счастье! Какая благодать!

Ну что ж, — вклинивается ведущий, — существует по крайней мере одна конгрегация, которая разделяет это чувство. В живом эфире — Бирмингем, где братья и сестры — из «Храма Господня» уже определили свою позицию.

В кадре возникает молодой проповедник, который обращается к толпе прихожан. В двери льется поток вновь прибывающих. За спиной оратора пританцовывает хор в длинных голубых облачениях.

— Мы празднуем, люди! — надсадно кричит он, потрясая кулаком в воздухе. — Мы готовимся вовсю! — Толпа взрывается ревом аплодисментов. Слышен свист, выкрики одобрения. — Мы приветствуем благую весть, которую разъяснили нам наши старейшины! Мы празднуем триумф «Жажды веры» и близость вознесения! Долго же мы ждали этого дня! Но теперь, хвала Господу, наш час близок! Так давайте же, люди, идите в свою церковь, как это сделали мы! — Собравшиеся радостно улюлюкают. — Знаете, что мы сделаем во имя Господа? Мы останемся здесь и будем молиться! Присоединяйтесь! Молитесь с нами, оставайтесь с нами, готовьтесь вместе с праведниками! — Поворачивается к камере. — Ведите своих близких к Богу. Скажите им, что еще не поздно спастись. Придите и причаститесь благодати, вверьте свою душу Спасителю, и вас ждет вознесение!

— Хватит, — роняет физик. — Общее представление мы получили.

Выключаю телевизор. Движение замедлилось, машины перед нами еле ползут.

На заднем сиденье мирно посапывает Бетани. В новостях сообщают, что правительство вновь опровергло сообщение «циничных мистификаторов, задавшихся целью нарушить жизнедеятельность страны». Министр внутренних дел призывает сохранять спокойствие. Премьер-министр вот-вот выступит с обращением к нации. Ходят слухи, что в ближайший час будет объявлено чрезвычайное положение. Мэр Лондона заявил: «терять голову» он не намерен и своего рабочего места не покинет. А тем временем в Норвегии, где и власти, и население отнеслись к предупреждению серьезно, эвакуация приморских районов идет полным ходом. Целые деревни снимаются с места и перебираются в горы. Дания, север Германии, Бельгия, Нидерланды и атлантическое побережье Франции парализованы многокилометровыми пробками. Продолжаем двигаться на восток, мимо приземистых торговых центров, чахлых деревьев и разграбленных супермаркетов. Повсюду — пустеющие дома. С экранов телевизоров льется поток разрозненных фактов. Некоторые кадры повторяют то, что мы видим из окон машины, другие отражают диаграмму хаоса, которую нарисовал Нед в доме на холме: переполненные аэропорты, кровавые стычки, аресты, обезлюдевшие города, заторы на дорогах, угнанные яхты, изменившие курс паромы и самолеты. Мое дыхание учащается. Нужно собраться, не дать себе впасть в панику. К сожалению, все мои усилия ни к чему не приводят: все то время, что мы пробираемся сквозь густеющий поток транспорта, во мне копит силы новый страх, будто готовый проснуться гейзер.

— Ты уже подумал то, что подумала я? — спрашиваю я физика, глядя на окружающие нас машины.

Он тоскливо кивает и крепче стискивает руль. На бледном лице застыло напряженное выражение.

Включаю телевизор и щелкаю каналы. И вдруг с экрана на меня смотрит улыбающаяся Бетани. Узнаю семейный снимок из истории болезни: улыбка до ушей, полный рот скобок. Камера отъезжает, и в кадре появляются родители.

В деле Бетани Кролл возникло новое обстоятельство. Как выяснилось, между похищенной девочкой и группой профессора Модака существует связь. — Наткнувшись на тоскливо-обреченный взгляд физика, оборачиваюсь: закутанная в плед, «жертва похищения» спит сном младенца. — Преподобный Леонард Кролл, отец девочки, и Джой Маккоуни, ее бывший лечащий врач, заявили, что катастрофа, которая, по словам профессора Модака, разразится в ближайшие часы, была предсказана Бетани. И психотерапевт, и отец девочки предупреждают: она крайне опасна. Любому, кто ее увидит, следует соблюдать крайнюю осторожность. Сограждан просят оказать посильную помощь в поисках похитителей: доктора Фрейзера Мелвиля, ученого-физика, и Габриэль Фокс, которая до недавнего времени работала в учреждении строгого режима, где содержалась Бетани Кролл.

Внезапно экран заполняют наши лица — нелестные паспортные фотографии.

— В истории шестнадцатилетней Бетани Кролл многое остается неясным, — говорит молодая репортерша. За ее спиной виднеются белые стены Оксмита. Гребной тренажер Шелдон-Грея, разбитый Ньютоном глобус, выжженная казенная лужайка, полосатый воздушный шар — творение Месута, — свисающий с потолка студии… Мысленные снимки из прошлой жизни. — На первом месте стоит следующий вопрос: возможно ли, что юная преступница, которая до недавнего времени содержалась в этих стенах, стала вдохновительницей розыгрыша беспрецедентного, мирового масштаба? Некоторые религиозные деятели полагают, что она предсказала глобальное бедствие, информацию о котором обнародовала группа Хэриша Модака. При этом ее отец, преподобный Леонард Кролл, убежден, что его дочь — дьявол во плоти. Если верить Джой Маккоуни, бывшему врачу Бетани, предыдущие «пророчества» девочки оказались на редкость достоверными. Но можно ли назвать этого подростка с неуравновешенной психикой новым Нострадамусом? На чем основаны ее заявления? И где она сейчас, эта девочка, зверски убившая мать?

Пробка вокруг нас продолжает расти. Странно. По логике вещей должно быть все наоборот: ведь мы движемся в город, а не из него. Тут появляется сам преподобный — стоит перед огромным уличным экраном, на котором мигает надпись: «А ты готов к вознесению?»

Как христианин, я молюсь за Бетани, — говорит человек, вытряхнувший меня из кресла и бросивший на парковке за церковью. — Но я еще и отец. Я люблю свое дитя. И Бога я тоже люблю. И когда одна огромная любовь вступает в противоречие с другой… — Губы преподобного дрожат, глаза сверкают. Часть моего сознания лихорадочно пытается понять: почему столько народу едет в том же направлении, что и мы? — Если старейшины нашей церкви правы в своем убеждении и это событие возвещает конец времен, я молю Господа, чтобы Он восхитил и ее, — продолжает Кролл. — Боюсь, все выйдет иначе. — Он мотает головой, будто его душат эмоции, затем берет себя в руки. — Моя дочь выбрала другой путь. — И почему у этих машин нет ни прицепов, ни боксов на крышах? Ничего похожего на багаж? Почему сидящие внутри семьи не сходят с ума от страха, а как будто бы даже радуются жизни? — Будь Бетани здесь, с нами, я сказал бы ей: перестань быть пособницей дьявола, вернись к своей истинной семье — к сестрам и братьям во Христе. Вместе с тысячами других я буду молиться за нее в этот день, в ожидании часа нашей славы.

И почему на каждом втором бампере — религиозная наклейка?

Камера отъезжает назад, и мы видим, где именно собрался молиться Кролл. Фрейзер Мелвиль тихо произносит:

— Емкая оценка. И главное, справедливая.

Отвожу глаза от экрана и часто-часто моргаю. Не может быть!