«верующие» — жили обычной жизнью, грешили, как все люди, и радовались жизни, что не мешало им благоговейно соблюдать те немногие заповеди, которым научили их «совершенные». Одна из этих заповедей — основная: «Не проливай крови». Это была опасная ересь, которая страшила сильных мира сего, как и сама доктрина сектантов.

В 1209 г папа Иннокентий III провозгласил крестовый поход против пагубной ереси Король Франции Филипп II Август двинул к границам Лангедока закованных в сталь баронов и армию в 50 тысяч копий Предводитель крестоносцев Симон де Монфор не щадил ни стариков, ни детей.

Умирает Иннокентий, и конклав кардиналов избирает нового папу, три короля сменяются на французском престоле, а в Лангедоке полыхает пламя восстаний, вызванных карательной экспедицией.

Покорённые и униженные жители Тулузы, Фуа, Альби и Каркассона вновь и вновь берутся за оружие во имя бессмертных заповедей «совершенных». Только через полвека крестоносцам удалось утихомирить опустевшую, дымящуюся страну. В одном лишь Безье, согнав жителей к церкви св. Назария, каратели перебили 20 тысяч человек. Безье горел три дня; древний Каркассон, у стен которого альбигойцы дали последний бой, был наполовину разрушен.

Последние «совершенные» с остатками разбитой армии отступили в горы и заперлись в пятиугольных стенах замка.

Монсепор. Это была не только последняя цитадель альбигойцев, но и их святилище. Стены и амбразуры Монсегюра были строго ориентированы по сторонам света и, подобно Стоунхенджу друидов, позволяли вычислять дни солнцестояния. Среди защитников крепости, возведённой на вершине горы, было всего около сотни военных. Остальные же не имели права держать оружие, ибо в глазах «совершенных» оно являлось носителем зла. Но и сотня воинов целый год противостояла 10 тысячам осаждавших крепость крестоносцев. Всё же силы были слишком неравны. Объединившись вокруг своего престарелого епископа Бертрана д’Ан Марта, «совершенные», последние маги, философы, врачи, астрономы, поэты готовились принять мученическую смерть.

Однажды ночью крестоносцы втащили на крохотную скальную площадку тяжёлую катапульту и забросали замок камнями. Эти каменные ядра и сейчас лежат у разбитых стен Монсегюра. В марте 1244 г. Монсегюр пал, а спустя несколько дней 257 уцелевших после штурма альбигойцев взошли на костёр.

Последние сектанты погибли в пещере Сабарте уже в начале XIV в.

3. Трубадуры («религия Любви»)

У каждой эпохи есть своя цветочная гамма, своя мелодия. Случается, что торжественные хоралы и мессы легко заглушает скабрёзная песенка, а нежная лютня перекрывает гулкие вздохи органов.

Тысячелетие, условно разделившее античность и новые времена, с трудом умещается в прокрустово ложе, традиционно именуемом Средними веками — эпохой крестовых походов. Замершая в ожидании вестей от крестоносцев Европа бредила мрачным фанатизмом и невежеством, аскетическим умерщвлением плоти, ужасом перед адскими муками и постоянным ожиданием Страшного Суда.

Но было в то время и нечто совсем иное — полнокровная жизнерадостность, утончённая роскошь, куртуазная изысканность жестов и слов.

Не только скрежет лат и свист рассекаемого мечами воздуха доносится из той невозвратной дали. Томная любовная песня прорывается в похоронном звоне. Здесь начало романтического недуга, упоительного любовного бреда, преобразившей мир мечты. Всё, о чём пропоёт трубадур, на века обретёт ёмкость символа: кольцо, голубка, перчатка, балкон, кинжал, чаша, «жемчуг» зубов, «коралл» милых губок, «сияние» глаз…

Эту эпоху характеризуют невиданный расцвет лирической поэзии, науки и, главное, необратимый поворот к гуманизму, закреплённый впоследствии Возрождением. Быть может, эта вспышка в ночи была преждевременной. Но, однажды воссияв, она оставила о себе неизгладимую память.

Дети своего времени, трубадуры в известном смысле были объединены в рыцарский орден с особой, но довольно размытой, ритуальной символикой. Поэтому романтический титул «Великий Мастер Любви», которым Данте и Петрарка нарекли трубадура Арно Даниэля, означал нечто большее, чем просто возвышенный поэтический образ.

Певцы Любви, паладины Весёлой Науки, сблизились с альбигойцами. Трубадуров и альбигойцев соединило общее горе, спаяла ненависть к католической Церкви. Они пели одни песни, бились спина к спине и горели на одних кострах. Поэтому основательно считать трубадуров организаторами обширного заговора против Римской Церкви, поборниками возмущения, которыми руководили не материальные интересы и пошлое честолюбие, а религия и законы Любви. Здесь Любовь считается не как привязанность, которую все более или менее испытывают и понимают, но как искусство, наука, приобретаемая посредством изучения и практики в обычаях и законах секты, и эти артисты под разными именами разошлись по всей Европе. Трудно определить границы, до которых распространилась Весёлая Наука. Певцы любви встречаются как трубадуры, миннезингеры и менестрели.

Провансальские певцы, язык которых папы называли языком ереси, почти непонятны нам. Поэтому мы не смеем, так как не понимаем их стихотворений, называть их вдохновение безумием или опровергать успех, которого они, несомненно, достигли. Гораздо легче и естественнее думать, что эти добровольные поборники ереси, которым не позволено было явно выражать свои идеи, предпочитали тёмные обороты поэзии и лёгкие формы, которые скрывали их мысли. То же самое делалось с политическими целями в различные периоды. Таким образом у нас есть «Охота за оленем из оленей» Грингора (каламбур, обозначающий папу, Юлия II, намёком на servus seryorum, т. е. «раб рабов»), в которой папа выставлен на посмешище.

Арно Даниэль был непонятен даже для современников. По словам Монтодонского Монаха, «никто не понимает его песен», а между тем Данте и Петрарка хвалят его более всех провансальских поэтов, называют его «Великим Мастером Любви» — может быть, это титул сектантского достоинства — и превозносят его слог, чего они не сделали бы, если бы не были способны разобрать смысл. Пламенные излияния трубадуров всегда были обращены к какой-нибудь Даме, хотя они не смели называть её по имени; что говорит Гюго Брюне, применяется ко всем: «Если меня спросят, к кому обращаются мои песнопения, я скрою это втайне. Я делаю вид, будто это тайна, но это неправда». Возлюбленная, к которой взывают, как Беатриче Данте, была очищенная религия Любви, олицетворяемая Девою Софией.

У трубадуров было четыре степени посвящения, но Роман Розы разделяет их на четыре и три, таким образом производя мистическое число семь. Эта поэма описывает замок, окружённый семью стенами, покрытыми эмблематическими фигурами, и кто не мог объяснить их таинственного значения, того не пускали в замок. Трубадуры также имели свои тайные знаки, по которым узнавали друг друга, и предполагают, что «менестрели» так названы потому, что они были исполнителями (ministers) тайного богослужения.

У трубадуров существовали Суды Любви. Декреты, произносимые там, могут показаться легкомысленными и безнравственными, и поэтому несовместимыми с нравственностью и обычаями альбигойцев, чистых и суровых, которые принимали участие в этих судах. Следовательно, Суды Любви могли скрывать более серьёзные предметы, чем решение вопросов чисто любовных. Эти суды