Харальд с немалым трудом выдержал этот взгляд. Оказывается, бывший наемник, а ныне Владетель очень ждал встречи со старым товарищем, ждал и одновременно боялся, хотя страх в последний раз испытывал очень давно.

Обнаружив в душе настолько противоречивые чувства, Харальд нахмурился. Непривычно было испытывать столь сильное волнение. Наемники, получив вдоволь пива, беспечно веселились, а он не знал, как себя вести. Уйти или попробовать поговорить с Торвальдом?

Решил дело случай. Расторопный хозяин, заметив, что кружка одинокого гостя опустела, поспешил поинтересоваться:

– Что еще угодно господину? Скрытый смысл такого вопроса понятен каждому: «Заказывай еще или убирайся!»

– Пожалуй, еще пива, – заглянув в масленые, нервно помаргивающие глазки (а ну как гость затеет скандал?), холодно ответил Харальд.

Торвальд, что случайно услышал реплику бородатого чужака, вздрогнул, и глаза его округлились. Когда хозяин вновь наполнил незнакомцу кружку, наемник встал и, лавируя меж столов и табуретов, словно тяжеловесный, но ловкий зверь, приблизился к столу Харальда.

– Прошу прощения, господин, нельзя ли задать вопрос? – поинтересовался он, пытливо вглядываясь в незнакомца.

– Валяй, Торвальд, спрашивай, – отозвался тот, заставив наемника застыть с открытым ртом.

– Так это ты? – произнес наконец тот. Табурет жалостно заскрипел под грузным телом, и мошные руки, похожие на свиные окорока, оказались на столе.

– Я, – Харальд выдавил на лице кривую ухмылку. – Что, не узнать?

– Просто никто ничего не слышал о приезде в город Владетеля Харальда, – пожал плечами Торвальд. и на лице его появилось саркастическое выражение. – Трудно ожидать появления столь высокопоставленной особы вот так, запросто, без охраны...

– Мне она не нужна, – резко ответил Харальд. – Или ты думаешь, что я сам не способен за себя постоять?

Стало вдруг тихо. Последняя реплика не укрылась от слуха остальных наемников, и они все, как по команде, уставились на говорившего, и во взглядах их было столько же благожелательности, сколько ее может быть у волка, смотрящего на добычу.

Один из товарищей Торвальда, долговязый юнец со злыми глазами цвета стали, поднялся было со своего места, но под ледяным взглядом Харальда сразу осел и уткнулся в кружку.

– Ты чего разозлился? – спросил Торвальд удивленно. – Да и вид у тебя какой-то... дерганый.

– А, не знаю, – махнул рукой Харальд. – Жизнь такая... дерганая.

– Это у тебя-то? – могучий наемник хмыкнул. – У мага, у Владетеля? Ты ведь добился того, о чем так долго мечтал.

– Именно, – Харальд ухватился за кружку, словно тонущий за соломинку, и сделал изрядный глоток. – Только больно уж все не так получилось...

– Что – не так? – Торвальд выпятил нижнюю губу. – Книгу эту ты добыл, стал магом, войну затеял, в которой столько хороших ребят сгинуло, и ты еще недоволен?

– В том, что люди из дружины погибли, я не виноват, – угрюмо глянув на бывшего друга, ответил Харальд. – Наемники всегда гибнут, не в войне, так по-другому, от разбойничьей стрелы или от дурной болезни.

– Ага, значит, ты желал бы, чтобы они погибли от дурных болезней?

– На этот раз заводишься ты, – поднял руку Харальд. – Отчего?

– Ты меня раздражаешь, – проворчал Торвальд, опуская глаза. – Даже не знаю почему. Одним своим видом, самодовольным и холодным. Словно статуя, вырубленная изо льда. Стоит и гордится своей красотой, и невдомек ей, что жизнь не останавливается и скоро весна...

– Очень образно, – Харальд попытался улыбнуться, но получилась только жалкая судорога. – А я хотел пригласить тебя на службу.

– Меня?! – Торвалъд усмехнулся и вдруг захохотал, вздрагивая всем телом. Из светлых глаз потекли слезы. – Зачем тебе я?

– Любому Владетелю нужен капитан стражи. – Харальд почувствовал себя уязвленным смехом собеседника, и это было странно. Давно уже никому не удавалось вызвать во Владетеле что-то похожее на обиду.

– Капитан стражи? – Торвальд перестал смеяться. – Тебе? Зачем? Если то, что рассказывают о тебе, – правда. Что ты в одиночку способен брать крепости, а воины твои легко справляются с пятикратно превосходящим их войском?

– Но... – Харальд попытался вступиться, но ему не дали и слова вставить.

– Нет, сначала я доскажу! – Торвальд говорил уже в полный голос, не обращая внимания на то, что его слышат все в зале. – Тебе не нужен капитан стражи, нет! Ты ищешь себе помощника в пакостных занятиях, благодаря которым ты и получил милое прозвище Кровопийца!

За столом наемников кто-то ахнул, и в «Демоне» воцарилась тишина. Даже давешняя муха прекратила жужжать.

– Так, – сказал Харальд очень спокойно, – Так. Ну что же, интересные вещи ты обо мне думаешь.

– А что я еще могу думать? – Здоровяк огляделся и заговорил тише, но лицо его оставалось напряженным. – Ты – главное пугало для всех в Бабиле. Кто, как не Владетель Харальд, казнил половину родовитых своего Владения только лишь по подозрению в измене?

– Так было надо, – одними губами прошептал Харальд. Да, он знал об этих обвинениях и о прозвище, но услышать все это от старого соратника оказалось очень болезненно. Щемило сердце, и что-то странное творилось с лицом – его то начинало щипать от прилива крови, то, наоборот, становилось холодно.

– Надо? Как же! – Торвальд зло ударил по столу кулаком. – Я не верил, что ты способен на такое! Ведь мы вместе сражались, ели из одного котелка, спали у одного костра! Но слишком много людей говорило об этом, и я поверил. Мне жаль, что в свое время я помог тебе стать тем, кто ты есть сейчас.

– Не жалей, – опустив голову, сказал Харальд и с некоторым трудом разжал пальцы, намертво вцепившиеся было в кружку. – Ведь придет весна, и статуя растает...

Он взглянул прямо в глаза Торвальда, голубые озера, пышущие гневом и яростью, за которыми улавливалась еле заметная неуверенность, и махнул рукой в сторону хозяина.

Тот подскочил, согнулся в угодливом поклоне, явно не зная, как себя вести:

– Да?

– Сколько я должен? Расплатившись, Харальд встал.

– Что же, – сказал он. – Несмотря ни на что, был рад узнать, что ты жив, Торвальд...

Широкое лицо наемника застыло, нервно дернулся кадык, но тишина так и осталась ненарушенной.

Медленно, чувствуя себя столетним старцем, вышел Харальд на улицу. Его встретило слепое бельмо солнца на болезненно-голубом небе, раздражающее чириканье воробьев и лошадь, весело помахивающая хвостом у коновязи.

Всякий поступок, являющийся результатом суеверия или объясняемый суеверными представлениями, есть магия.

Альфред Леманн