Инспектор Дью чувствовал, как пассажиры сверлили его глазами, когда он прохаживался по палубе «Лорентика»: таращились на него, переглядывались и перешептывались: «Это он? Дью?» Он уже начал чувствовать себя знаменитостью — известным театральным актером или даже членом правительства — и обнаружил, что это ощущение ему нравится. Относительная анонимность инспектора Скотланд-Ярда сменилась — пусть на короткое время — всеобщим интересом и романтическим ореолом. Он спрашивал себя, не разочаровал ли их. Может, они ожидали увидеть более высокого, молодого и красивого мужчину? Или, возможно, именно таким себе его и представляли: внушающая спокойствие наружность немолодого джентльмена, наделенного острым умом и стремящегося послужить правосудию.

Пристальнее всего следили за ним дети. Он чувствовал, как они шмыгают по палубе, словно крысы, прячутся за спасательными шлюпками, ползают на четвереньках под шезлонгами — взволнованные и в то же время испуганные. Иногда он резко останавливался, оборачивался и, увидев трех-четырех из них, скалился и шипел: при этом глаза у детей расширялись от ужаса и восторга, и они, визжа от страха, разбегались по палубе. Их неокрепшие умы не могли провести различие между человеком, совершившим убийство, и тем, кто был послан на поиски убийцы: детям они оба казались участниками зловещего двойного действа, не дававшего им уснуть по ночам.

Один из членов команды проговорился, что на борту «Лорентика» плывет инспектор Уолтер Дью, и очень скоро эта весть облетела всех пассажиров. Пару предыдущих недель большинство следило за рассказами о докторе Хоули Харви Криппене и убитой им жене Коре в газетах. Все обернулось международным полицейским преследованием, и, оказавшись в эпицентре погони, пассажиры испытывали волнение. Поначалу Дью раздражал их навязчивый интерес, и он волновался, что это может помешать аресту, но вскоре это прошло. В конце концов, доктор Криппен с сообщницей находились на другом судне посреди Атлантического океана, и он знал точно где: если даже преступники узнают о преследовании, у них нет никаких шансов спастись. Инспектор велел капитану Кендаллу ничего пока не предпринимать по единственной причине — чтобы до прибытия в Канаду на «Монтрозе» не возникло паники, а в том, что пассажирам его судна обо всем известно, никакого вреда не было. В любом случае весь мир следил сейчас за этой погоней, а сам он превратился в прославленного сыщика.

— Вы это видели? — спросил капитан Тейлор, разыскав Дью в небольшой каюте, отведенной ему под кабинет. Переборки были увешаны страницами из досье Криппена, которые инспектор приколол для справки. Посредине висел снимок из морга, сделанный полицейским фотографом: на столе собраны различные части тела Коры, вырытые в подвале. Накануне капитан случайно взглянул на эту фотографию, пытаясь понять, что на ней изображено. Когда же до Тейлора постепенно дошло, что он рассматривает, ноги у него подкосились. Сегодня капитан изо всех сил старался не смотреть в ту сторону. — Депеша из Лондона. Похоже, вы настоящий герой. Эта история — на первых полосах всех газет.

— Правда? — удивленно и радостно спросил Дью. — И что же пишут?

— «Таймс» пишет, что это самая авантюрная погоня в истории. Предлагает присвоить вам рыцарское звание, когда его поймаете. «Стар» называет вас самым смелым полицейским Англии.

— Самым смелым, говорите? — сказал он, довольно погладив бородку. — По-моему, слишком смело.

— «Монд» написала, что по возвращении вас пригласят выступить перед французскими полицейскими, чтобы вы научили их ловить беглых убийц.

— Бесплатная поездка в Париж. Чудесно. Развлекусь.

— «Мичиган Дейли Рекорд» поместила о нас большой материал: по всей видимости, Криппен родился в этом штате. Похоже, там в глубине души надеются, что мы его не догоним.

— Конечно, догоним. Вы же мне пообещали?

— Догоним, не волнуйтесь. А «Квебек Газетт» посвятила этой истории несколько страниц. Напечатала карты, показывающие, где и когда мы его поймаем. Очевидно, они считают это большой честью для Канады. Вся полиция мобилизована для того, чтобы пресечь волнения в порту после прибытия «Лорентика» или «Монтроза».

— Спасибо, капитан, — радостно сказал Дью. — Приятно сознавать, что все это не зря.

— Остается лишь надеяться, что он тот, кто вам нужен, — произнес капитан, и это неожиданное замечание вызвало у Дью опасения.

— Разумеется, тот, — сказал он. — Иначе и быть не может.

Чем ближе подбирался Дью к жертве, тем сильнее беспокоился, что человек, называющий себя мистером Джоном Робинсоном, может оказаться вовсе не тем, с кем он подружился на Хиллдроп-креснт, 39, в Камдене. И хотя инспектора приятно волновал интерес, проявляемый к этой истории всем миром, он едва ли смог бы пережить то унижение, которому подвергся бы, окажись этот Робинсон кем-то другим. Комиссар полиции почти наверняка мгновенно сместил бы его с должности за то, что он выставил служащих Скотланд-Ярд идиотами в глазах публики. Да что там — в глазах всего мира. Рыцарского звания ему тогда не видать. Приглашение в Париж аннулируют. И ему придется возвращаться в Англию не под аплодисменты, а под насмешки попутчиков. «Я лишь преследую человека, подозреваемого в убийстве, — подумал он, — а между тем от этого зависит вся моя карьера».

Стремясь почувствовать себя в центре событий, некоторые пассажиры уже подходили к нему с нелепыми расспросами. Одним хотелось разузнать подробнее, как протекает следствие, но он, разумеется, не имел права этого разглашать, хоть и подбрасывал им пару крох, с целью разжечь у этих голодных бедняг аппетит. Другим не терпелось услышать гнетущую историю, как доктор Криппен расчленил свою жену. Третьи же высказывали различные предположения о том, где могла находиться исчезнувшая голова.

— А вы проверяли мусорные баки? — спрашивал один. — Если б я отрубил жене голову, то бросил бы ее туда.

— Или духовку? — спрашивал другой. — Может, он ее там запек.

— А вытяжную трубу?

— Или закопал ее под деревом?

— Я слышала, он ее съел, — заявила одна особенно кровожадная дама. Когда попутчики уставились на нее в изумлении, она не стала отступать. — Подумайте хорошенько, — сказала она. — Это единственный способ спрятать голову так, чтобы ее никогда не нашли. Если он смог без зазрения совести изрубить женское тело на мелкие кусочки, то наверняка мог бы поступить точно так же и с головой, а затем потушить ее и съесть. Позволю себе заметить, в голове много железа.

— Право же, — сказал инспектор Дью, которого затошнило при одной мысли об этом. — Мне кажется, у всех вас просто разыгралось воображение.

Страстно желая пообщаться с инспектором, чтобы и на них тоже лег отсвет его романтического ореола, некоторые докладывали о мелких правонарушениях на борту «Лорентика»: исчезали ожерелья, с шезлонгов воровали пальто, из бумажников пропадали деньги.

— К сожалению, это не в моей компетенции, — говорил Дью всякий раз, когда кто-нибудь сообщал ему о подобном происшествии. — Вам нужно обратиться к капитану Тейлору.