– Александр, мучительнее всего для нас то, что некоторых персов ты величаешь своими родственниками и позволяешь им целовать себя, тогда как мы лишены этой чести.

Александр прервал его:

– Все вы без исключения мои родственники, моя семья. И отныне я буду называть вас только так!

Каллинес немедля бросился в объятия царя, с тем чтобы получить царский поцелуй, ставший причиной стольких волнений. Все присутствующие воины, мечтая получить родственный поцелуй, бросились, расталкивая друг друга локтями, к Александру и чуть не задушили его в объятиях. Они покрывали поцелуями его щеки, руки, одежды, и эти лобзания продолжались до тех пор, пока каждый его не коснулся. Затем, подобрав оружие и издавая радостные крики, ветераны закружились вокруг царя в радостном танце.

Через несколько дней согласно решению Александра десять тысяч ветеранов, плача и благословляя своего царя, отправились к родным очагам. Их вел на родину Кратер, который только что вместо Антипатра был назначен правителем Македонии. Олимпиада добилась желаемого. Семидесятилетнему Антипатру был дан приказ тотчас же после сдачи полномочий Кратеру вести к царю молодых новобранцев и представить подробнейший отчет об одиннадцати годах правления.

На лето Александр отправился в Экбатану, решив обосноваться в резиденции, где обычно правители Персии проводили жаркое время года. Свое тридцатидвухлетие он отпраздновал в царском дворце, кровля которого выложена серебряной черепицей, а стены залов обшиты золотом. Здесь Александр занялся приведением в порядок дел, пришедших в полное расстройство при правлении Гарпала. Особенно много внимания он уделял подготовке экспедиции в Африку, план которой вынашивался им долгие месяцы. Царь повелел построить флот из тысячи военных кораблей, и на верфях всех портов Эгеиды, Финикии, Персидского залива закипела работа. Царь предполагал отправить по береговой дороге часть своей армии из Александрии Египетской через Кирену в Карфаген и захватить город при помощи следующих за войсками кораблей царского флота. Таким образом, им надлежало открыть Александру путь для триумфального возвращения и ждать его у Геракловых столпов.

Следует помнить, что, сколь бы ни были велики деяния гениев, все они ничто по сравнению с их невоплощенными замыслами. Победители, поэты, ученые и строители – все в этом схожи. В глазах обывателей им нечего больше желать от жизни, однако сами они считают, что им еще не удалось свершить все предначертанное судьбой.

В то время Александр, как никогда, был одержим великими идеями. Охваченный неистовой жаждой деятельности, он, понимая, сколь быстротечна жизнь и как мал отпущенный ему на земле срок, с поспешностью пытался осуществить все задуманное. Он снарядил экспедицию, поручив ей разведать земли, лежащие к северу от Гирканского моря, которое теперь называют Каспийским. Никогда не забывая о том, что Македония и он сам многим обязаны царю Филиппу, Александр теперь решил воздвигнуть в Пелле пирамиду в его честь, которая превосходила бы по высоте египетские. Этот период царствования Александра отмечен строительством шести великолепных храмов. По его приказу в Дионе и Додоне должны были возвыситься храмы, посвященные Зевсу-Амону. В Трое и Илионе намечалось воздвигнуть храмы в честь Афины, а святилища Аполлона основать в Дельфах и Делосе.

В то время при царском дворе в Экбатане жили три тысячи зодчих, инженеров, ученых, художников, скульпторов, поэтов, философов и музыкантов. Динократ с Родоса, зодчий Александра, предложил высечь из скалы Афон самую величественную статую царя. Каменный исполин, поднимаясь из вод Эгейского моря, на ладони правой руки поддерживал бы десятитысячный город, а левой рукой изливал бы в море многоводный речной поток. Этот грандиозный и дерзкий проект серьезно обсуждался, когда осенью во время праздников Диониса скоропостижно скончался Гефестион.

В последнее время Гефестион не появлялся на церемониях, вырванный из водоворота непрекращающихся празднеств лихорадкой, которую он подхватил на одном из пиршеств, где по обыкновению ел и пил без меры. Александр не придавал серьезного значения болезни друга и не очень беспокоился о его здоровье. В тот роковой день царь обязан был присутствовать на стадионе при торжественном открытии игр. Казалось, ничего не предвещало беды, напротив, врач Главк, также находившийся в то время на скамье амфитеатра, еще раз клятвенно заверил его, что опасность больному не угрожает, ибо он уже на пути к выздоровлению. Гефестион действительно стал чувствовать себя значительно лучше. Пользуясь отсутствием врача, он, ощутив голод, не преминул нарушить его строгие предписания относительно диеты и съел целого петуха и выпил при этом большую кружку вина. Уже через час Гефестион был при смерти. О случившемся Александра известили слишком поздно, и он не успел застать друга в живых.

Горе Александра не знало границ. Он заперся в комнате Гефестиона, где провел три дня, отказываясь от еды, лишив себя сна. Распростершись на полу, лежал он рядом с усопшим, не прекращая стенаний. Когда пришло время выносить тело, которое уже начало разлагаться, жуткие крики царя раздавались под сводами дворца.

Ни один человек в мире не убивался так по своему другу, ни одна возлюбленная не рыдала так над любимым, ни один брат не стенал так по родному брату, как Александр оплакивал Гефестиона. Вид царя был ужасен: лицо заросло щетиной, одежда превратилась в лохмотья, пряди волос он в отчаянии обрезал ножом. Он сам вел под уздцы лошадей, везущих останки Гефестиона, гривы и хвосты которых, согласно печальному обычаю, были коротко острижены. В знак траура Александр повелел остричь гривы всем лошадям и мулам в армии, запретил музыку в городе, приказал снести зубцы с крепостных стен, погасить огни в храмах, что полагалось делать только по случаю смерти царя. Царь приговорил к распятию на кресте врача Главка. Для Гефестиона по приказу Александра были сооружены две могилы: одна в Вавилоне – там погребли его тело, другая в Египетской Александрии – там нашел приют дух его двойника. Александр поторопился послать гонца к оракулу в Сиву, желая узнать, следует ли оказывать Гефестиону божественные почести и приносить ему жертвы как герою.

Траур длился три месяца. В начале зимы Александр, исполненный тоски и скорби, взял путь на Вавилон. В дороге ему указали на племя, отказывающееся платить дань. Царь приказал немедленно перерезать горло всем непокорным, добавив также, что это его жертва Гефестиону.

На подступах к Вавилону Александру сообщили о том, что в городе его ожидают посольства независимых народов, поспешившие доставить царю послания мира, как только до их земель долетела весть о готовящейся великой экспедиции. Эфиопы, черные как смоль люди Центральной Африки, карфагеняне, иберийцы, сицилийцы, этруски, римляне и даже галлы – все народы мира направили своих послов к Александру, чтобы узнать о намерениях победителя, завоевать его расположение и принести ему заверения в их искреннем уважении. Один только слух о грандиозных проектах царя приводил их в трепет, лишая надежды на свободное и спокойное существование. Народу, как и непосвященному человеку, не дано видеть свою судьбу. Когда восходит звезда нового великого завоевателя, народы в силу своего невежества и самодовольства не способны сразу оценить надвигающуюся опасность. Когда же звезда властелина уже закатилась и им нечего больше бояться, кроме тени его былого могущества, народы ослепляет страх, парализующий их волю.