В докладе о работе партии в деревне, который сделал на съезде секретарь ЦК ВКП(б) по работе в деревне В.М. Молотов, делались верные, в основном, выводы. В частности, подчеркивалось, что «развитие индивидуального хозяйства по пути к социализму есть путь медленный, есть путь длительный. Требуется немало лет для того, чтобы перейти от индивидуального к общественному (коллективному) хозяйству». Отмечалось, что в этом процессе недопустимо насилие. «Тот, – продолжал Молотов, – кто теперь предлагает нам эту политику принудительного займа, принудительного изъятия 150–300 млн. пудов хлеба, хотя бы у десяти процентов крестьянских хозяйств, т. е. не только у кулацкого, но и у части середняцкого слоя деревни, то, каким бы добрым желанием ни было это предложение проникнуто, – тот враг рабочих и крестьян, враг союза рабочих и крестьян…» После этих слов докладчика Сталин громко произнес:

– Правильно!

Он еще несколько раз в ходе доклада подбадривал Молотова подобными возгласами.

Казалось, линия на широкое использование экономических методов в кооперировании, соблюдение добровольности, последовательности выработана съездом. В резолюции по докладу Молотова прямо говорилось, что опыт подтверждает «целиком и полностью правильность кооперативного плана Ленина, по которому именно через кооперацию социалистическая индустрия будет вести мелкокрестьянское хозяйство по пути к социализму…». Более того, на съезде были решительно осуждены попытки навязать командные методы в крестьянском вопросе.

Тем более странным выглядело решение Сталина и того же Молотова форсировать процесс не просто кооперирования, а коллективизации деревни. Вскоре после XV съезда Сталин все чаще стал высказывать мнение о необходимости «взвинчивания темпов» индустриализации и коллективизации. Ему очень понравилась статья будущего академика С.Г. Струмилина, в которой тот сформулировал кредо «директивной» экономики: наша задача не в том, чтобы изучать экономику, а в том, чтобы переделывать ее; никакие законы нас не связывают; нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять; вопрос о темпах решают люди… Сталин неоднократно цитировал, заимствовал, заклинал слушателей и читателей полюбившимися фразами. Они как нельзя лучше отражали его собственные намерения. Сталин, по существу, начал быстрый поворот к чрезвычайным мерам. А это означало и наступление на нэп – рыночную модель социализма.

За подписью Сталина в конце декабря 1927 года (сразу же после XV съезда) и в январе 1928 года в губернии пошли грозные директивы, требующие усилить нажим на кулака, начать непосредственную работу по коллективизации. Возможно, такое решение объяснялось и трудностями с хлебом. Но попытка решить продовольственную проблему путем искусственного форсирования процесса обобществления была крупным отступлением от ленинского кооперативного плана.

Думается, что грандиозность социальной революции на селе, которую Сталин решил форсировать, не могла не привлечь на его сторону большинство в партии. Радикальные, левацкие настроения после революции продолжали устойчиво жить в массе коммунистов; хотелось одним ударом решить те вековые проблемы, которые требовали взвешенного и спокойного подхода.

Сталин по своей натуре был очень осторожен. И все же после мучительных раздумий он пошел на риск – сплошную коллективизацию миллионов крестьянских хозяйств, зная, что масса полуграмотных мужиков еще не была к этому готова. Утопическо-догматический взгляд Сталина на крестьянскую проблему выражался, по существу, в намерении превратить сельского производителя в бездумный винтик аграрной машины. Для этого нужно было добиться отчуждения крестьянина от средств производства и распределения продукта. По сути, Сталин решил изменить социальный статус крестьянина как свободного производителя – сделать его бесправным работником. Для этого ему пришлось чрезвычайные меры превратить в обычные нормы жизни. Июльский Пленум ЦК (1928 г.) поддержал Сталина. Партия согласилась с возведением насилия в систему…

На смену экономическим законам приходили командно-экономические, постепенно «убившие» нэп, материальную заинтересованность крестьян, их предприимчивость и истовость в работе. Некоторые из опальных левых, близких в прошлом к Троцкому, также одобрительно отнеслись к «решительным мерам» в деревне, поддержали шаги Сталина. Пятаков, Крестинский, Антонов-Овсеенко, Радек, Преображенский и другие подали покаянные заявления и были восстановлены в партии. Пятаков стал председателем Госбанка, затем заместителем наркома тяжелой промышленности. Однако и он, и его единомышленники в 1937-м испили горькую чашу до дна. Прошлого «вольнодумства» Сталин никому не простил.

Первым пятилетним планом предусматривалось за пять лет охватить кооперированием до 85 % крестьянских хозяйств, и в том числе до 20 % в форме колхозов. Однако под нажимом сверху на Украине, Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге принимаются решения сократить эти сроки до одного года! Курс на широкое применение насилия по отношению к кулаку и в целом в вопросе коллективизации означал фактически конец нэпа. Вот как это осуществлял сам Сталин.

Приехав в январе 1928 года в Сибирь, Сталин в своих выступлениях на совещаниях с партийным и хозяйственным активом делал особый акцент на усиление давления на кулака. Поездка походила на объезд командующим своих гарнизонов. По приезде в очередной пункт Сталин вызывал местных партийных и советских работников, коротко заслушивал их и неизменно делал вывод:

– Работаете плохо! Бездельничаете и потакаете кулаку. Посмотрите, нет ли и среди вас кулацких агентов… Так долго терпеть этого безобразия мы не можем.

После раздраженного разноса следовали конкретные рекомендации:

– Посмотрите на кулацкие хозяйства, – говорил генсек, – там амбары и сараи полны хлеба, хлеб лежит под навесами ввиду недостатка мест хранения, в кулацких хозяйствах имеются хлебные излишки по 50–60 тысяч пудов на каждое хозяйство…

Сталин все свои выступления заканчивал одинаково:

Предлагаю:

а) потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам;

б) в случае отказа кулаков подчиниться закону, привлечь их к судебной ответственности по 60-й статье Уголовного кодекса РСФСР и конфисковать у них хлебные излишки в пользу государства, с тем чтобы 25 % конфискованного хлеба было распределено среди бедноты и маломощных середняков…

Нужно неуклонно объединять индивидуальные крестьянские хозяйства, являющиеся наименее товарными хозяйствами, – в коллективные хозяйства, в колхозы…

Такой нажимной стиль широко распространялся и поощрялся. Теоретическое и политическое обоснование лозунга, брошенного некоторыми ретивыми администраторами, – «За бешеные темпы коллективизации!» содержалось в статье Сталина «Год великого перелома». Некоторые перемены в настроениях, общественном сознании людей в пользу кооперации (не обязательно колхозов – это лишь одна из ее форм) были восприняты генсеком как повсеместная готовность середняка пойти в колхозы. Последовали новые решительные директивы и указания…

Через неделю после своего 50-летия Сталин выступал на конференции аграрников-марксистов. Его речь была знаменательна тем, что он еще до принятия постановления ЦК объявил: «…от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества мы перешли к политике ликвидации кулачества как класса». Это было пагубное решение, затронувшее самым трагическим образом судьбы миллионов людей.