этом уже рассказала моя мама. Я был таким человеком, которому все интересно, пробовал себя в рок-группе, в математике, в информатике и потом в отношениях. Но знаете, Надя никогда не видела во мне то, что я есть на самом деле, она почему-то видела во мне только машину для заработка денег, о чем она мне постоянно напоминала. «Уволься с этой работы, ищи что получше. Где деньги? Почему не откроешь свой бизнес, как твой Вася? Я хочу жить в большом доме с автоматическими воротами и бассейном!» Она хотела мужа с нюхом на деньги, но я ведь не такой. Меня не тянет к деньгам, я не бизнесмен, я просто рядовой ИТ-специалист, и мне даже это не интересно. Мне интересно писать, на что Надя говорила мне: «Что за бред, что за глупость? Это никто не купит, никто не читает книги». Однако, когда я выложил сборник, его за пару дней скачали тысячи человек. Вот тебе и не читает.

Надя унижала меня. Моя девушка, которой я доверил свою душу, моя вторая половина. Летом две тысячи пятнадцатого года, после долгого перерыва с шестого класса, я начал снова писать, и это оказалось тяжелым испытанием. Надя постоянно капала мне на мозги: «Ты меня забыл, я вообще-то тоже хочу внимания». Спустя пару месяцев она ушла от меня. Просто взяла и ушла, не спросив меня, а что я вообще хочу от жизни. Конечно, я расстроился, и тогда у меня было не лучшее время. Если поначалу я писал что-то более-менее законное, то после ее ухода я начал писать очень страшные вещи. Мне это помогало. Я вдруг понял: когда пишу что-то жестокое, то будто освобождаюсь от тяжелого груза, а этого груза у меня было предостаточно. Знаете, я плакал, когда Надя ушла, лежал, смотрел сериал «Теория большого взрыва», который мы начали еще вместе, и у меня сердце разрывалось. Мне казалось, еще чуть-чуть, и я сойду с ума. Тогда я сел и написал другу, который живет в другом городе, он тоже писатель. Написал ему письмо о том, что у меня случилось и что меня беспокоит. Получилось очень много. Я перечитал все это и вдруг с ужасом обнаружил, что описываю сцену, как я расправляюсь со своей бывшей, с Надей. Сначала я забеспокоился, потому что это было противозаконно, но потом подумал, что я просто это никому никогда не покажу. И мне стало легче. Мне хотелось расправиться с Надей еще раз, чтобы закрепить это состояние облегчения. Я поддался этому порыву и написал рассказ, вложил в женскую роль Надин образ. Конечно, я не хотел это выкладывать. Я понимал, что совершил преступление и что меня за это осудят.

Я помню еще со времен школы, что писать рассказы – все равно что выступить в роли Бога, и в этом деле нужно быть предельно аккуратным. Я помню закон о защите героев художественных произведений. Но я думал, что никто никогда не узнает о моих героях. Я не удержался, мне было очень плохо, и я написал еще рассказ. Написал и спрятал в стол. Мне стало легче, но я испытывал вину, что так поступил. Я старался больше такого не писать.

Но вскоре написал еще рассказ. Знаете, сюжеты так внезапно приходили ко мне, что я не мог удержаться. Сделал раз, понял, что никто не узнал, значит, можно сделать и два. Да и вообще, ведь когда пишешь, впадаешь в такое состояние, когда даже сам не знаешь, что выйдет из-под пера в следующую секунду. Оно выходит из тебя, как будто давно хотело вырваться, и, по сути, для меня это тоже шок, что я написал.

Потом Надя снова появилась на горизонте. К тому моменту мне было совсем легко, я будто излечился от горя и спокойно разговаривал с ней. Она предложила сходить куда-нибудь. Я согласился. Потом она звонила. Я злился, но и в то же время я радовался, что она приползла обратно.

В то же время Вася начал меня доставать. Вася – самый большой эгоист из всех, кого я знаю. Вообще не видит границ людей, сует нос, куда не просят, вечно все ему нужно знать. Он легко может залезть в ваш телефон и прочитать переписку без зазрения совести. Каждый раз, когда он оказывался у меня в гостях, он включал «ВКонтакте» и читал, что я пишу другим людям. Он обижался, если я не встречался с ним, выспрашивал, почему я не хочу его видеть, а чем это я занимаюсь таким, что не могу ему время уделить. Каждый раз, когда мы куда-нибудь шли, он старался вести себя так, будто он круче меня: заказывал дорогую еду, говорил мне, вот смотри, как надо жить, сколько надо зарабатывать, давай бизнес делать, давай в твоей конторе закупки через тебя сделаем, а закупать у меня будем, бабки польются рекой. Вечно подбивал меня на какие-то мутные дела. А я не хотел иметь с ним дел. Я знаю, каково это. Как-то раз я взял у него в долг две тысячи, так он мне позвонил через неделю и сказал: «А давай ты мне две с половиной вернешь? Я ведь теряю бабки, пока они у тебя, а мог бы куда-нибудь инвестировать. Ты мне процент отдашь, и будет честно». Я сказал, что договорились на две, значит, будет две. И он обиделся. Однажды я заплатил за него в кино, когда он оставил кошелек в машине, так он забыл об этом через секунду. Когда он купил мне бургер в кафешке, то потом несколько лет вспоминал мне это. В детстве Вася был проще, но, когда у него пошел бизнес, крышу конкретно сорвало. А я не мог ему в лицо прямо сказать: Вася, отвали от меня, ты меня достал, хоть он и просил быть честным. Потому что он бы обиделся и начал палки в колеса вставлять. Так уже было, с его другом Димой, против которого он настроил всех своих друзей. Поэтому я просто перестал реагировать на Васю. Пусть он думает, что у меня депрессия, пусть думает, что я наркоман, главное, чтобы отстал от меня. Так и вышло. Он обиделся, написал мне дерьмовое письмо, где угрожал больше со мной не общаться. Знаете, как я обрадовался? Еще как!

Но в то же время я разозлился. Потому что он мне такое понаписал, мол, я не ценил его заботу, когда он