Метакомментарий (метасообщение) психотерапевта:

Слова: «Я слышал, как вы говорили о том, что начинаете получать удовольствие от своей работы, и когда вы это говорили, я обратил внимание на две вещи: ваш голос не звучал так, как будто вы получаете удовольствие от работы, и, кроме того, вы сжали руки в кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла».

Метасообщение психотерапевта удовлетворяет обоим названным выше условиям: оно сделано в той же репрезентативной системе, что и сообщение клиента, и оно является сообщением о сообщении клиента. Заметим, что, стремясь успешно довести до клиента свое метасообщение, психотерапевт вынужден был перевести сообщения, репрезентированные клиентом в выходных каналах (тон голоса, движение тела), отличных от канала, который собирался использовать сам психотерапевт (язык), в свою репрезентативную систему, то есть психотерапевт сначала перевел невербальное поведение клиента в слова, а затем словами же прокомментировал это поведение. Соответственно психотерапевт использовал в качестве существенной части своего метасообщения описанную нами в части I метатактику II для работы с репрезентативными системами (переключение с одной репрезентативной системы на другую).

Третий аспект отличия нашей модели неконгруэнтности от модели Бейтсона состоит в том, что поскольку ни одно из сообщений в множестве парасообщений не является мета по отношению к какому-либо из них, постольку не существует никаких ограничений, касающихся интеграции частей индивида, репрезентированных этими сообщениями, когда они оказываются неконгруэнтными. А вот в предложенной Бейтсоном бинарной модели, в которой все сообщения по поводу отношений (то есть аналоговые сообщения) занимают метапозицию по отношению к содержательным (дискретным) сообщениям, любая попытка интегрировать части, репрезентированные этими конфликтующими сообщениями, автоматически оказывается нарушением теории логических типов. Таким образом, в контексте данной модели такая попытка интеграции провоцирует парадокс. Мы вернемся к этой мысли ниже, в разделе, посвященном интеграции. А сейчас мы предлагаем вам таблицу, где сведены три основных аспекта, в которых наша модель неконгруэнтности отличается от модели, разработанной Бейтсоном и его сотрудниками.

А теперь перейдем к изложению стратегии, позволяющей использовать неконгруэнтность клиента в качестве основы для роста и изменения.

Когда коммуникация клиента неконгруэнтна, когда клиент представляет собой набор не согласующихся между собой парасообщений, психотерапевт оказывается перед необходимостью принять экзистенциальное решение. Действия, которые он предпримет в ответ на эту неконгруэнтную коммуникацию, окажут огромное влияние на весь последующий опыт клиента.

Задача психотерапевта при работе с неконгруэнтностью клиента состоит в том, чтобы помочь клиенту измениться, интегрируя противоречащие друг другу части себя, несоответствия, которые истощают его энергию, мешают ему добиться того, чего ему хочется. Как правило, если различные части клиента вступают в конфликт друг с другом, ни одна из них не действует успешно, каждая саботирует усилия других добиться желаемого. Внутри клиента, части которого противоречат одна другой, имеются (как минимум) две несовместимые между собой модели, или карты, мира. И поскольку обе карты, с одной стороны, направляют поведение клиента, а с другой – противоречат друг другу, его поведение также становится противоречивым. Интеграция – это процесс, в котором клиент создает новую модель мира, такую, которая включает прежде несовместимые между собой модели, согласовывает их и позволяет им успешно функционировать вместе, помогая клиенту получить от жизни то, к чему он стремится.

Общая стратегия интеграции конфликтующих частей клиента сформулирована в первом томе «Структуры магии» (глава 6):

Если говорить более конкретно, стратегия работы с неконгруэнтностями включает три фазы:

1) идентификация неконгруэнтностей клиента;

2) сортировка неконгруэнтностей;

3) интеграция неконгруэнтностей клиента.

Эти три фазы, разумеется, представляют собой фикции, как и вообще все модели. Иногда случается так, что фазы не реализуются в полной форме, часто они не отграничены друг от друга достаточно четко, а плавно переходят одна в другую. Однако, что и требуется от любой модели, они доказали свою полезность в организации нашего психотерапевтического опыта и в передаче соответствующих навыков и умений другим людям.

Говоря коротко, перед психотерапевтом стоит задача помочь клиенту научиться использовать свои конфликтующие части, или неконгруэнтности, в качестве ресурсов, то есть помочь ему стать конгруэнтным.

Чтобы помочь читателю разобраться в описании трех указанных фаз работы с неконгруэнтностями, мы приводим небольшой словарь терминов.

Мини-словарь

Конгруэптность/неконгруэнткость. Термин «конгруэнтность» применяется для описания ситуации, когда коммуникация человека выровнена по всем выходным каналам, так что по каждому из них передается одно и то же сообщение, или же все сообщения совместимы друг с другом. Когда в процессе коммуникации все выходные каналы (положение тела, темп речи, тон голоса, слова) человека репрезентируют одно и то же сообщение или сообщения, не противоречащие одно другому, говорят, что данный человек конгруэнтен. Описывая свои впечатления от общения с конгруэнтным человеком, люди обычно говорят, что он обладает яркой индивидуальностью, знает, о чем говорит, харизматичен, динамичен, и используют множество других определений в превосходной степени. В качестве выдающегося примера личности, развившей свою способность быть конгруэнтной, нам на ум приходят сразу два человека. Это хорошо известный специалист по семейной психотерапии Вирджиния Сатир и один из известнейших танцовщиков мира Рудольф Нуреев.