Святослав Альфредович все еще находился под впечатлением от услышанного и с трудом заставил себя вникнуть в вопрос Серафима Марковича.

— Если честно, господа, то забыл проследить.

— Напрасно. Пора относиться к поручениям Центра серьезно. Нас, Гуру, ждут великие дела, и негоже обосраться на мелочах… — изрек Блюмкин, развалившись на стуле. — А от господ пора отвыкать, мы, Гуру, тут все товарищи. А господа или лежат в сырой земле, или с протянутой рукой в эмиграции.

На обратном пути в отель Стерн несколько раз оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Однако на углу перед Королевской улицей он на всякий случай шмыгнул в лавку с тканями и стал смотреть в окно. Никто за ним не следил. Святослав Альфредович облегченно вздохнул, вышел из лавки и столкнулся нос к нос у со своим водителем Шамилем. Стерн отвернулся и почти бегом понесся к отелю. Поднимаясь по лестнице, он гадал, узнал его шофер в рабочей спецовке или нет. И только потом, уже в номере, пришла мысль, от которой Стерну стало жарко: уж не Шамиль ли следил за ним всю дорогу до посольства и обратно? Шульц не раз интересовался у Стерна, не заметил ли тот чего в своем окружении. Не появился ли рядом кто-нибудь подозрительный? Стерн о Шамиле умолчал. Наличие камня, символа власти над горной страной, мистик от своего благодетеля утаил.

Он надеялся, получив трон, отказаться от услуг красных, и вновь обрести независимость. Но теперь это теряло всяческий смысл и сейчас агент Гуру подумал, что все же стоит рассказать о Шамиле Шульцу. «Неплохо бы при помощи горбуна завладеть и вторым камнем. Раз они теперь сами ведут эту игру, пускай работают», — решил он. О том, что второй камень у Шамиля, Стерн ни минуты не сомневался. Но как связаться с Шульцем, не знал. Горбун всегда появлялся без предупреждения и искать себя не велел.

— Встреча с «родиной» прошла успешно? поинтересовалась Алиса Николасвна, подавая мужу халат.

— Необычайно успешно. Ты теперь жена будущего Царя Тибета и теперешнего агента ОГПУ по кличке Гуру, — буркнул Стерн и направился в ванную.

— Чииз, — отозвалась супруга.

— При чем тут «чииз»? — разозлился Стерн. — Из меня делают клоуна.

— При слове «чииз» надо улыбнуться. Ведь это ты придумал, — напомнила Алиса Николасвна и добавила:

— Ты имеешь право для своей высокой цели использовать всех. Они же тебя использовать не сумеют. Слишком мелки. Поэтому клоуном ты не станешь Не тревожься и живи с «улыбкой».

Святослав Альфредович вошел в ванную и со стуком захлопнул за собой дверь.

* * *

Слава трясся в метро из Нагатина, прикидывая, куда направиться. В семь работа райотдела уже закончилась, и ехать туда не было смысла. Стакан водки все же не прошел для организма бесследно, Синицын чувствовал себя как рапирист, воткнувший клинок в сердце противника. Теперь следователь не сомневался — оба убийства совершил Гурьевич. Охранник специально просил Керн не говорить о том, что она видела парня. Он заранее продумал свалить убийство на Соболева. Деев запер за парнем люк, выстрелил в затылок Раневской и спокойно занял свое место в проходной.

Мотив убийств писателя и издательницы был прост как ясный день. Отец чекиста, разрекламированный в семье и широком кругу знакомых как герой, в книге разоблачен и показан примитивным палачом, застреленным своими же бойцами. Этого Семен Гурьевич пережить не мог. Остается неясным, как к нему попал роман, но и эта загадка решалась. Каребин, по словам главной редакторши, обещал ознакомить Рачевскую со своим трудом и принес ей часть написанной книги. Охранник вполне мог обнаружить распечатку на столе директрисы и, пролистав первые страницы, наткнуться на фамилию Деев. Слава спрятал распечатку в портфель и покинул вагон. Почему он вышел именно здесь, Синицын не думал. Он и название станции не увидел, но уверенным шагом направился к эскалатору. Выбравшись из метро, молодой человек быстро зашагал по широкому проспекту, свернул в переулок, вошел в подъезд четырехэтажного кирпичного дома и, легко взбежав на второй этаж, позвонил в дверь. Дверь открылась, и он смело переступил порог, миновал прихожую и, толкнув стеклянную дверь, оказался в кабинете. Его не удивило, что в кабинете никого не было, что на письменном столе поблескивал старинный глобус на бронзовой подставке, а на полках, между книг расположились самые невероятные экзотические предметы вроде рогатого черепа яка. Слава удобно расселся в низком бархатном кресле, покрытом шкурой барса, и задремал.

— Вот мы и встретились, — услышал он голос, вздрогнул от неожиданности и обнаружил за письменным столом напротив себя седого мужчину со странным остановившимся взглядом темных глубоких глаз. Эти глаза смотрели на Синицына и словно не видели его совсем, или наоборот, видели насквозь. А еще он заметил перед собой пиалу с дымящимся напитком, распространяющим вокруг терпкий запах незнакомого растения.

Мужчина тоже имел перед собой пиалу и иногда потягивал из нее, наклоняясь к сосуду, как зверь.

— Попробуй, это не яд, — улыбнулся хозяин кабинета.

Слава кивнул и пригубил зелье. Напиток оказался травяным чаем с очень своеобразным терпким вкусом. Сделав два глотка, молодой человек ощутил необычайный прилив сил, легкость и покой на сердце.

— Хорошо? — улыбнулся седой хозяин.

— Очень хорошо, — улыбнулся Слава в ответ. Некоторое время они сидели молча, попивая чай и ласково поглядывая друг на друга. Славе казалось, что в этом кресле он уже отдыхал много раз, что они с хозяином давние знакомые, и странный глобус, где материки выглядели совсем не так, как на современной карте, и череп горного быка с рогами он прекрасно помнит. Прошло несколько минут; седой мужчина не торопясь отодвинул локтем чашку, затем не глядя так же локтем выдвинул ящик из своего стола и достал шкатулку. Слава со спокойным интересом наблюдал, как шкатулка сама открылась и из нее на стол выпали сверкающие осколки, которые странным образом соединились, и перед Синицыным засверкал удивительной чистоты белый камень.

— Ты Сабсан, я тебя знаю. Это ты забрал разбитый камень у Ирины Старовцевой. Твое имя как у героя романа Каребина. Там тоже есть Сабсан, — догадался Слава.

— Я его внук. Отец дал мне имя деда, — тихо отозвался седой.

— Зачем ты помогал мне, Сабсан? — Слава наконец имел возможность получить ответы на все свои вопросы из первых рук.

— Абакин причинил мне зло, и я должен был наказать его. И не только за себя, а за те молодые души, которые он губит. Это я поведал Каребину историю деда, отца и проклятого Стерна.

— Значит, ты знаешь конец романа? — обрадовался Слава.

— Знаю? Это моя жизнь. — Сабсан взял локтями глиняный чайник, наполнил обе пиалы и выдвинул между ними на стол глиняный подсвечник с толстой восковой свечкой. Слава наблюдал, как его хозяин уставился невидящим взглядом на конец свечи и фитилек вспыхнул. Но Синицына это вовсе не удивило.

— Расскажи, что было дальше? попросил Слава.