Это было так несправедливо.

— Ты фантастически выглядишь. — Щеки Ричарда зарделись, и это было естественно и славно.

— Спасибо. Э, ты тоже.

Ох!

— Ты готова?

Милли храбро улыбнулась и взяла сумку:

— Готова! — Обернувшись, она крикнула: — Эстер! Мы уходим. До скорого.

Эстер появилась наверху у лестницы, в руках она сжимала пустую бутылку из-под минеральной воды.

— Я разлила воду по всему ковру в моей спальне, — сказала она, невинно поднимая брови. — Ничего, если я воспользуюсь твоим пылесосом?

Через двадцать семь часов, оставив Милли одну за столиком, Ричард отправился в мужской туалет. На самом деле прошло не двадцать семь, а только два часа, но казалось, что двадцать семь.

Он привез ее в «Винченцо», популярный итальянский ресторан в бухте, где на каждом столике горели свечи, настоящие рыболовные сети свисали с потолка и постоянно звучал «корнетто» — чувственная музыка, льющаяся из колонок, установленных над баром. Никто не смог бы упрекнуть хозяина ресторана, что он не старается создать интимную атмосферу, столь необходимую для потенциальных влюбленных.

Бедный старый Винченцо, думала Милли, конечно, не его вина, что их свидание не отличается особым пылом.

Проблема была в Ричарде, у которого было не больше харизмы, чем у некоторых политиков, выступающих по телевидению от имени разных партий. Сначала она опасалась, что он без остановки будет говорить о своем отце, но эти страхи не оправдались. Вместо этого он все болтал и болтал кое о чем гораздо худшем.

О садоводстве.

Для некоторого разнообразия время от времени он упоминал Салмана Рушди.

Считая себя ужасно злой, но не в состоянии удержаться от дурных мыслей, Милли фантазировала, что дверь кабинки может заклинить и это вынудит Ричарда провести в мужском туалете остаток вечера. Ей было очень, очень, очень скучно. Не говоря уже о том, что она была до ужаса трезвой.

Боясь повторить свое выступление на приеме у Орлы, Ричард решительно пил только минеральную воду. Вначале он спросил Милли, желает ли она выпить вина, и она охотно закивала, рассчитывая, что он закажет бутылку. В ответ Ричард улыбнулся официанту открытой улыбкой, собравшей морщинки вокруг глаз, и объявил с гордостью:

— И маленький бокал белого вина для леди.

Правда, через пятьдесят пять минут он заказал еще один бокал. Через сорок пять минут после того, как она прикончила первый.

Чувствуя себя хулиганкой — но почему, почему? — Милли решила воспользоваться его отсутствием. Взяв свой пустой бокал, она героически пыталась привлечь внимание официанта. Тот промчался мимо, не обращая внимания на отчаянное движение ее бровей. Черт, тонких намеков здесь не понимают. Нэт всегда ей говорил, что щелкать пальцами, привлекая внимание, чрезвычайно грубо, но тому толстому парню у окна это помогло. Может, если она встанет на стул, выпрямится и завопит: «Эй, вы!», такое сработает.

Плечи Милли уже были готовы покорно опуститься, когда чей-то голос прошептал ей в ухо:

— Я просто ненавижу, когда барышня попадает в беду.

ГЛАВА 45

Столики в ресторане «Винченцо» стояли вплотную друг к другу — как предполагала Милли, для создания более интимной атмосферы. С крайним удивлением она наблюдала, как мужчина за соседним столиком выхватил у нее бокал и до краев наполнил его красным вином. Потом, балансируя на одних задних ножках стула, он широким жестом вернул ей бокал со словами:

— Пожалуйста, похоже, вам это сейчас необходимо.

Милли решила, что ему около тридцати и что он над ней смеется. Но вполне доброжелательно. И он определенно совершил добрый поступок, даже если счел ее алкоголичкой.

— Спасибо, но я не барышня в беде.

— Ха, нас не проведешь, — улыбнулся ей его приятель.

— Правда, все в порядке! — Хотя она не соглашалась с их определением, она не забывала прихлебывать вино.

— Милая девочка, вы нас не обманете. Последние сорок минут мы сидели здесь и подслушивали. Вы сегодня не слишком счастливы, — произнес первый торжественно. — Более того, как доктора, мы пришли к единому мнению. Наш диагноз — крайняя форма уныния. — Говоря это, он снова наполнил ее бокал. — Замучены сильнейшей скукой и разговорами о рододендронах.

— И о саженцах лиственных культур, — монотонно добавил его друг.

— И об альпийских горках, настурциях и необходимости покрывать газон перегноем после стрижки.

— Однако, если честно, рассказ о перекрестном опылении мы даже сочли почти интересным.

— Но только потому, что от него можно было бы перейти к теме секса, — вторил второй. Обращаясь к Милли, он горестно качал головой.

— Мы ведь правы, да? У вас адски нудное свидание, и вас надо спасать.

Надо, надо!

— Он славный человек, — слабо возразила Милли.

— Очень простое лечение. Немедленно отсюда смыться. Кстати, я Джед. — Он подмигнул и кивнул в сторону распахнутой входной двери.

— Я не могу. У него только что умер отец.

— Наверное, от скуки, потому что приходилось сидеть и слушать сына, бесконечно вещающего о герметизации компоста, устройстве дренажной системы и важности отсекания лишних веток...

— Он возвращается! — вскрикнула Милли, завидев Ричарда, пробирающегося между сдвинутыми вплотную столиками.

Сев за стол, Ричард произнес с энтузиазмом:

— Извини, я задержался. В мужском туалете на подоконнике засыхает герань в горшке! Я объяснял владельцу ресторана, что ее необходимо регулярно поливать и прищипывать свежие побеги, тогда она даже зацветет.

— Правда? — Краем глаза Милли видела, как трясутся плечи Джеда. Держа свой бокал так, чтобы Ричард не заметил остатков красной жидкости, Милли смело сказала: — Мне бы хотелось еще выпить.

Через десять минут Джед и его друг закончили есть и попросили счет. Когда они расплатились Джед встал и объявил:

— Так, мы уходим. Но сначала мне нужно в туалет. Я тебя догоню.

Уходя, он посмотрел через плечо, на долю секунды перехватив взгляд Милли. Подождав, пока он исчезнет за дверями, она взяла сумку и отодвину ла свой стул.

— Извини, я на минуту.

Джед ждал ее в узком коридоре, ведущем к туалетам.

— Я не мог уйти, не проверив, как там герань, — сказал он Милли. — Я так за нее волнуюсь.

— Я тоже, — заверила Милли. — Надеюсь, Винченцо не забудет прищипывать побеги.

— Я был уверен, что откуда-то вас знаю. Но не сразу сообразил. — Он улыбался. — Вы гориллограмма.

— Наконец-то ко мне пришла слава! — Милли была в восторге. — Где вы меня видели?