В том, что русские вот-вот придут, Шпейдель и Хойзингер (помогавший составлять меморандум) нисколько не сомневались. Якобы 30 до зубов вооруженных советских дивизий способны в любой момент начать наступление на беззащитную ФРГ.

На основе «летнего моморандума» Аденауэр представил 17 августа 1950 года Верховным комиссарам западных держав перечень своих требований. Главным было воссоздание немецких силовых структур.

Между тем 20 сентября 1950 года Аденауэр впервые принял Гелена, якобы для обмена мнениями о войне в Корее. Встреча проходила после получения предварительного одобрения со стороны ЦРУ. Канцлер твердо обещал Гелену перевести его организацию в систему органов западногерманского госапппарата, «как только это позволят обстоятельства». 25 сентября 1950 года ЦРУ организовало рабочий ужин Хойзингера и Гелена с американским Верховным комиссаром в ФРГ Макклоем (будущим директором ЦРУ). В США уже приняли решение, что Хойзингер возглавит зарождавшуюся западногерманскую армию, а Гелен – разведку ФРГ. Таким образом, эти важнейшие силовые органы оставались бы под надежным контролем Вашингтона.

Так Гелен постепенно вышел из тени.

5—9 октября 1950 года в монастыре Химмероде заседала группа «экспертов» – бывших генералов вермахта (в том числе и «пуллахские генралы» Шпейдель, Фертч и Хойзингер). На базе «летнего меморандума» была принята «докладная записка Химмероде», предусматривавшая скорейшее создание западногерманской армии в составе 12 механизированных дивизий. Командование над армией ФРГ и в мирное время (не говоря уже о состоянии войны) должно было находиться в руках НАТО, то есть США.

После этого 29 октября Аденауэр объявил об учреждении «Ведомства уполномоченного федерального канцлера по вопросам, касающимся усиления союзных частей (на территории ФРГ. – Примечание автора). Ведомство возглавил Теодор Бланк[312], депутат бундестага от ХДС. Длинное название (для краткости новое учреждение называли просто «ведомством Бланка) никого не смогло обмануть – в нарушение Потсдамских договоренностей США, СССР, Англии и Франции в ФРГ возникло министерство обороны.

22 января 1951 года группу бывших немецких генералов в резиденции Макклоя принял Эйзенхауэр (назначенный командующим вооруженных сил НАТО в Европе). Он «сердечно» пожал им руки и извинился, что раньше относился к германским генералам «предвзято».

Если вопрос о создании западногерманской армии был решен, то с разведкой пока дело обстояло с точки зрения Гелена не так однозначно. 31 марта 1951 года Гелен подробно разъяснил Аденауэру свои представления о структуре будущей западногерманской разведки. Для этой встречи ЦРУ специально предоставило Гелену копию Закона о национальной безопасности США, в соответствии с которым было создано ЦРУ.

Сразу же после встречи Гелен попросил разрешения у своих американских хоязев перейти под контроль правительства ФРГ, правда, при сохранении финансирования со стороны ЦРУ. Но американцы показали Гелену, кто в доме хозяин, – его предложение было отвергнуто[313].

В мае 1951 года Гелен опять встречался с Аденауэром и просил того о помощи – но канцлер ссориться с Вашингтоном ради бывшего генерал-майора вермахта не желал.

Гелен нервничал – ему не давал покоя тот факт, что разведку в ведомстве Бланка возглавлял не он, а уже упомянутый выше абверовец Фридрих Вильгельм Хайнц. Хайнц создал собственную резидентуру в Берлине и поддерживал тесные контакты с англичанами, а также с Даллесом. Даллес еще с военных времен под влиянием плотных контактов с офицером абвера Гизевиусом считал весь абвер чуть ли не центром Сопротивления в Германии и относился к офицерам германской военной разведки покровительственно (как к «хорошим немцам»).

Гелен отказался иметь с Хайнцем дело, и Бланку пришлось уволить последнего – все-таки за Геленом стояло ЦРУ.

В августе 1951 года в Пуллах официально прибыл Глобке, после чего американская разведка организовала для Гелена поездку в США. В 1945 году Гелен был в Америке на правах военнопленного – теперь его официально принял директор ЦРУ Беделл Смит. Даллеса на встречу не пригласили, но зато он сам пригласил Гелена на частную вечеринку в «Метрополитен Клаб». На 10 минут Гелена принял и Визнер. Беседа носила протокольный характер – Визнер снисходительно пожелал своему немецкому коллеге успехов в работе.

Визит в США должен был успокоить самолюбие Гелена и дать ему догожданный официальный статус.

Между тем Гелен, который хвастался наличием якобы мощной агентуры в советской зоне оккупации, проморгал советских агентов у себя дома.

Первым к Гелену советской разведке удалось внедрить бывшего офицера СС Шнайдера, участвовавшего, вместе с шефом гестапо Мюллером, в разгроме советской разведовательной сети, известной в гестапо как «Красная капелла». Когда Шнайдер попал в плен, его обнаружили в лагере, обучили и пристроили бухгалтером в ХДС Аденауэра, правильно рассчитав, что именно Аденауэр станет первым канцлером ФРГ. Шнайдеру удалось постепенно выйти на Гелена, который предложил ему работу в своем ведомстве. Благодаря новому положению и связям Шнайдер сумел найти работу жене, которая к тому времени тоже стала советским агентом. Причем жена устроилась в министерство обороны ФРГ[314].

Но главным советским разведчиком в ведомстве Гелена был Хайнц Фельфе.

Фельфе родился в 1918 году в Дрездене. Его отец служил в полиции в отделе наблюдения за нравами. Когда Хайнцу исполнилось 10 лет, отец вышел на пенсию и большую часть своего времени стал уделять воспитанию сына. По натуре мягкий человек, но в тоже время честный и требовательный, он прививал сыну любовь к Германии, ее роли в мировой культуре. В 1933 году 15-летний Хайнц, как и многие юноши и девушки в то время, вступил в молодежную организацию «гитлерюгенд». Через три года он стал членом СС (членский билет номер 286 288). Как вспоминал потом Фельфе, при поступлении в СС главную роль сыграли вовсе не политические соображениия, а возможность изучить автодело[315].

По окончании в 1934 году школы Хайнц Фельфе начал обучаться точной механике на заводе оптических приборов, однако вскоре осознал, что его призвание – гуманитарные науки. Ему все чаще стали приходить мысли заняться юриспруденцией. Многообещающим началом его карьеры в 1939 году была работа телохранителем высоких чинов НСДАП. Но после начала Второй мировой войны Фельфе призвали в вермахт. На передовой он подватил тяжелое воспаление легких и был комиссован.