В лучшей сцене фильма жалкий, наивный, зажатый юноша, скрывающийся под маской Чудовища, пытается купить секс у мошенницы-гадалки (Сильвия Майлз). Подростки, засевшие в «Доме смеха», подсматривают за ними и смеются над беднягой, которому дрочит злобная и куда более чудовищная Сильвия Майлз. Чудовище не может себя контролировать, это приводит к приступу (помните двух мертвых девушек из соседнего города?), свидетелями которого становятся хихикающие подростки. Вскоре выясняется, что Кевин Конвэй, стремный зазывала «Дома смеха», – отец парня. Именно он требует, чтобы парень убил подростков («Только не говори, что ты этого никогда не делал… Вспомни этих двух мелких девах в Мемфисе!»).

Любопытно, что Кевин Конвэй играл ярмарочного зазывалу в первой театральной постановке «Человека-слона». И с его появлением «Дом смеха» в каком-то смысле превращается в слэшер-версию этой пьесы. Но, в сравнении с героем фильма, Джон Меррик был счастливчиком. Он репетировал диалог Ромео и Джульетты с Энн Бэнкрофт.

А все, чего добился этот бедняга, – равнодушная дрочка от Сильвии Майлз!

* Примечание о Флойде

Так кем же был тот Флойд, на которого я ссылался раньше?

Его полное имя было Флойд Рэй Уилсон, это был чернокожий парень лет тридцати семи, и в конце 1970-х он года полтора прожил в нашем доме. Он встречался с маминой подругой Джеки и был, скажем так, из их тусовки. Потом время от времени он наведывался в квартиру, где жили мы с мамой, Джеки и Лилиан. Я всегда ему радовался: Флойд был мировой парень, и с ним можно было поговорить про кино. Он был достаточно продвинутым, смотрел все подряд, поэтому мог поддерживать разговор (в отличие от других знакомых мне взрослых). Особенно хорошо он шарил в боевиках и блэксплотейшне. Помню, когда Джеки нас познакомила (мне было десять), она сказала: «Квентин, Флойд – тот самый человек, с которым ты можешь поговорить про кино. Он знает столько же, сколько ты».

И я, десятилетний белый пацан, начал проверять здорового черного мужика на знание черных фильмов.

«Знаешь Бренду Сайкс?» – начал я.

«Конечно», – ответил он.

Я сказал: «По-моему, это самая красивая чернокожая актриса».

«И ты чертовски прав», – ответил он.

«А знаешь Джеймса Э. Уотсона?» – спросил я.

«Знаю», – сказал он.

Вау, подумал я. Это уже неплохо: он снимается в основном на телике.

«Какой твой любимый фильм с Джимом Келли?» – снова проверка.

Если он ответит «Выход Дракона», то он такой же, как все.

«Конечно, „Тернистый путь троих“», – правильно ответил он.

Лилиан просто смотрела на нас двоих, а потом произнесла на всю комнату: «Вообще не знаю, кто все эти люди».

С этого момента каждый приход Флойда был для меня как праздник. Наконец-то я мог пообщаться с человеком, который хотя бы понимал, о чем я вообще говорю! Когда Флойд приходил, я цеплялся к нему как банный лист. Впрочем, довольно быстро я понял на своей шкуре, что на Флойда нельзя положиться. Однажды, будучи у нас в гостях, он как минимум дважды с большим авторитетом заявил, что в субботу придет и возьмет меня с собой в кино.

Ни фига себе, подумал я! Мы с ним не только поговорим про кино, но еще и сходим!

Однако в субботу Флойд не объявился.

Он не позвонил.

Не извинился.

Не придумал отмазку.

Просто не пришел.

То ли забыл, то ли забил.

А я так ждал субботы!

Каждый приход Флойда был для меня как праздник, но эта суббота была как Рождество. Весь день я не терял надежды и ждал, когда раздастся звонок в дверь. А время все шло и шло, и в конце концов я понял, что ждать бессмысленно.

Я не злился. Я был раздавлен. И понял, что Флойд не так прекрасен, как я думал. Конечно, я не воспринимал себя как ребенка, но даже я знал, что с ребенком так поступать нельзя. Но я простил Флойда и в следующий раз, когда он пришел, вел себя как ни в чем не бывало.

Через несколько приходов он снова пообещал сводить меня в кино. Я сказал: «Ага, класс». Я не стал напоминать ему про прошлый раз, просто перед его уходом сказал, что не строю других планов на субботу и буду его ждать. Он ответил: «Конечно, никаких проблем. Увидимся в субботу».

И этот говнюк кинул меня снова. На этот раз я не был раздавлен. Было погано, но терпимо. На этот раз я уже понимал, что за человек этот Флойд. Когда он пришел к нам снова, я не стал его упрекать за почти жестокое поведение. Я вообще не поднимал эту тему, и мы прекрасно поболтали, и мне по-прежнему было с ним интересно. Просто я знал, что с ним нельзя ничего планировать. Он был взрослым, которому нельзя доверять. И я пообещал себе, что, когда вырасту, никогда не поступлю так с ребенком.

СКЛЕЙКА – И МЫ В 1978 ГОДУ.

Мне 15 лет, почти 16.

Мама много работает и почти не бывает дома – или пользуется работой как предлогом. Как раз в этот период я начал подкидывать ей проблем (драться в школе, прогуливать уроки, торчать на улице допоздна). Вряд ли тут надо искать какую-то связь: я просто был малолетним умником, который вообразил, что он еще и крут.

И мама сдала свободную комнату в нашем доме Флойду с условием, что он присмотрит за ее шестнадцатилетним сыном. Я был не против: я по-прежнему считал Флойда улетным. Да, когда-то давно он меня кинул. Но с тех пор в моей жизни произошло и кое-что похуже: меня на время отправили в Теннесси, в дом к деревенским алкоголикам[118]. Так что я мог простить Флойда за то, что он динамщик. Главное было – держать в голове два важных факта.

Первый: на Флойда нельзя положиться. В любых обстоятельствах надо помнить, что он может вильнуть хвостом. Второй: Флойд значит для меня больше, чем я для него.

Мама знала, как мне нравится Флойд, и наверняка думала, что нашла идеальное решение проблемы под названием «Что же нам делать с Квентином?».

Думаю, в то время (в отличие от Джеки) она вряд ли осознавала, какой мутный персонаж этот Флойд. И вряд ли думала о том, какие последствия может вызвать дружба ее очень впечатлительного сына с таким ненадежным типом. Представьте, что вы привели в свой дом Орделла Робби, персонажа Сэма Джексона из «Джеки Браун», и попросили его год присматривать за вашим шестнадцатилетним сыном.

Лично я не возражал. У Флойда порой резко менялось настроение, он легко мог выйти из себя, но он мне нравился. Он вел интересную бродяжническую жизнь, знал много крутых историй, был офигенно