– И что? – проворчал уже Вильсон. – Если этот, как ты говоришь, контрабандист и правда приторговывает вином, то он встретился в «Кроне» то ли со своим поставщиком, то ли компаньоном.

– Осанка его и поведение наводят на мысль, что он никакой не негоциант, а военный – и не солдат, а офицер, и по манерам было похоже, что привык отдавать команды. Да и поза контрабандиста во время общения с тем человеком тоже была весьма почтительной. Лицо этого купца-офицера я, впрочем, увидел только раз и не смог разглядеть – разве что черные волосы и небольшие залысины. Да и нос скорее испанский либо итальянский, чем немецкий.

– А какого он был роста, этот купец?

– Трудно сказать – ведь я видел его с улицы, снизу вверх, но, как мне кажется, он был чуть пониже меня. Да, и еще. Мне показалось, что ладонь его была засунута за борт сюртука.

– Сдается мне, – впервые за все время нашего общения в голосе «капитана» я почувствовал живой интерес, – что это мнимый виноторговец… Впрочем, этого не может быть!

– Чего не может быть, Сидни? – спросил его Вильсон.

– Говорил я тебе, не называй меня по имени при посторонних, – раздраженно произнес «капитан». – Так вот, ставлю гинею против шиллинга, что этот «купец» – наш друг Наполеон Бонапарт. Собственной персоной. О’Нил, вы покажете мне потом, где находится эта гостиница?

– Конечно, сэр! Но чем мне заниматься в ближайшее время?

– Тем же, чем и раньше – ходить по пивным и в гости к вашему Мюллеру, а главное – внимательно слушать то, о чем говорят другие. Но будьте готовы к тому, что вам придется пострелять из пистолета и помахать кортиком. Я слышал, что вы это умеете делать с большим искусством. Возможно, что вы понадобитесь нам в ближайшие два-три дня. За день до этого вы узнаете от сэра Роберта, в чем будут заключаться ваши обязанности…

28 мая (9 июня) 1801 года.

Королевство Пруссия. Кёнигсберг.

Майор ФСБ Никитин Андрей Кириллович.

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»

Нет, это мы здорово придумали, решив взять с собой Ганса из Ревеля. С таким пройдохой можно отправляться хоть на край света. Я готов поверить, что даже в джунглях Амазонки Ганс найдет знакомого, ну или знакомого знакомого, и с помощью своих связей поможет нам решить любую задачу.

Да, именно знакомства и таланты Ганса позволили нашей группе меньше чем за неделю добраться до Кёнигсберга. Конечно, за все следовало платить, причем немало. Но, как говорил Бенджамин Франклин: «Time is money», что в переводе на наш «великий и могучий» означало: «Время – деньги». А этого самого времени у нас как раз и не было.

Задачу, которую поставили нам Пан и Патрикеев, была одновременно простой и сложной. Мы должны были как можно быстрее прибыть в Кёнигсберг, где шли переговоры наших с французами, и не дать инглизам помешать этим переговорам. Ну, и обезопасить их участников от возможных покушений. Обитатели Туманного Альбиона обожали тайные убийства и похищения тех, кто мешал им строить империю, над которой никогда не заходит солнце. Такая вот у них вредная привычка.

Помимо всего прочего, нам следовало взять во внимание «фактор Наполеона». Патрикеев почему-то считал, что будущий император Франции непременно захочет посетить Кёнигсберг, чтобы лично встретиться с генералом Михайловым и графом Ростопчиным. Мне поначалу показалось, что предположение Василия Васильевича слишком уж невероятное, но потом, раскинув мозгами, понял, что сие вполне возможно. Мсье Бонапарт всегда был склонен к разного рода авантюрам. Да и трусом назвать его было трудно. Я, правда, не стал рассказывать об этом «факторе» своим спутникам, решив сделать это по прибытии в Кёнигсберг. На месте будет виднее.

Отправиться в будущий Калининград мы решили морем. Ганс заявил, что в Ревеле он легко найдет быстроходное судно с опытным экипажем, которое доставит нас прямо к цели нашего путешествия. Тем более что никаких опасных для нас встреч не предвидится, а ветра в это время года благоприятствуют для желающих попасть в столицу Восточной Пруссии. Кстати, это мне подтвердил и Иван Крузенштерн, в знаниях морского дела которого я не сомневался.

Именно так все и произошло. Наша «великолепная десятка» на курьерских тройках за сутки домчалась до Ревеля, где Ганс на время покинул нас, чтобы встретиться со своими приятелями из числа контрабандистов. Похоже, что он был среди них весьма уважаемым человеком.

Уже вечером мы вышли в море на быстроходной шхуне, взяв курс на запад. Правда, мне пришлось изрядно облегчить свой кошелек, дабы шкипер и его команда побыстрее доставили нас к месту назначения. Ветер был попутный, шхуна, носившая игривое название «Kokette»74, мчалась, рассекая волны Балтики. Ее экипаж, внешний вид которого смахивал на персонажей фильмов о Джеке Воробье, в общении с нами был подчеркнуто вежлив. Не знаю, что такого жуткого наговорил про нас Ганс, но, как мне показалось, моряки посматривали в нашу сторону с некоторым опасением, хотя мы были одеты в цивильное, и оружие свое старались не держать на виду. Условия обитания на корабле оказались спартанскими, но нам было не привыкать спать и в такой обстановке. Правда, спальные мешки и прочие предметы амуниции мы с собой не взяли. Во избежание, так сказать, ненужных подозрений…

В сам Кёнигсберг шхуна не заходила. Нас высадили у поселка Раушен75, известного своими мельницами. С недавних пор эти места стали посещать состоятельные жители Кёнигсберга, чтобы искупаться в море и в небольшом озере, отделенном от моря песчаной дюной. Местное население промышляло рыбной ловлей и охотой. Немало среди жителей Раушена было и контрабандистов. С ними Ганс быстро столковался, и вот мы уже через пару часов отправились в Кёнигсберг на трех пароконных телегах.

Через несколько часов мы уже были в городе, где Ганс, пошептавшись о чем-то с двумя подозрительного вида личностями, сказал нам, что мы обоснуемся в Кнайпхофе, районе Кёнигсберга, расположенном на острове в устье Преголя. Здесь жили в основном торговцы и моряки, так что нам будет сравнительно легко затеряться среди пестрого по своему составу населения Кнайпхофа. Кроме того, отсюда было рукой подать до Королевского дворца, где разместились французская и российская миссии. Нашим пристанищем станет одна из гостиниц. Ганс пояснил мне, что хозяин гостиницы начисто лишен дурной привычки – задавать вопросы своим постояльцам, а повар неплохо готовит. У этой гостиницы было еще одно достоинство – она имела потайной выход, через который посетители, в чьи планы не входило близкое знакомство с представителями здешних правоохранительных органов, могли незаметно ее покинуть.

Я согласился с доводами Ганса, и мы вскоре заняли отведенные нам номера. Развернув рацию, я связался с Михайловым. Тот обговорил со мной время и место встречи, которое, как известно, изменить нельзя…