Мать опустилась на обтянутую синим дерматином скамью. Обе руки, исцарапанные шипами растений, поддерживали объемный живот, волосы прикрыты матерчатой шапочкой, от рабочего халата пахло реактивами… Девушка только сейчас осознала, как сильно она отдалилась от своей настоящей семьи. Два года самостоятельной жизни не прошли бесследно. И сейчас общество родителей ее тяготило.

– Мама. – Девушка присела рядом. Говорить было сложно, но молчать она больше не могла. – Я выросла. Я нашла мир, совсем-совсем не похожий на наш. Я нашла друзей и любимого. И даже если я буду рядом с вами, я буду далеко. Я говорила это и снова повторю.

– Да ты еще соплюшка, что ты понимаешь! – В каюту вошел отец, привалился к стене, снисходительно посмотрел на дочь.

Леониду Иванову, руководителю биосектора корабля, все должны были беспрекословно подчиняться, иначе он считал человека дурнее сорной травы на обочине.

– Какие привязанности в твоем возрасте! – продолжал он с молчаливого согласия матери. – Мы дали тебе доучиться, терпели твои выходки. Мы знали, что рано или поздно ты опомнишься, когда поймешь, что без помощи и поддержки не добьешься ничего!

Вся предыдущая доброжелательность, показное желание ее понять улетучилось, как аромат увядшего цветка. Отец снова стал прежним, несгибаемым. Лицо матери окаменело.

– Ты зря ищешь мигрантов по всему кораблю, зря выспрашиваешь про установку ретросдвига, – заявила она. – Отсюда пути назад для тебя не будет. И «Пионер» при повторном вылете в наш мир тебя не заберет. Даже не надейся!

– Семья воссоединилась, ты будешь жить на Нибиру и точка, – припечатал Леонид Алексеевич. – Нечего бродяжничать!

Дора отвернулась от них. Грустно. Она почти поверила, что они изменились, что она сама изменилась! Нельзя так крепко держать других, нельзя ломать порывы и комкать мечты!

А ведь она тосковала по ним, чувствовала себя виноватой, плакала. Но теперь…

– Спасибо, что сообщили сразу, что считаете меня недееспособной. – Она сама удивилась своему спокойному тону. Было легко и впервые за одинокие годы по-настоящему свободно.

– Еще спасибо скажешь, – пообещал отец, подавая руку матери. – А тебе я сколько раз запрещал в земле копаться? В твоем положении можно только наблюдать и гонять работников! – Его внимание переметнулось на Александру Михайловну.

Дорофея проводила их до двери, перевела дух и принялась собираться на работу. Чтобы понять, как здесь все устроено, и верно спланировать и осуществить побег, следовало стать винтиком большой системы.

На «Пионере» Дора активно знакомилась с техниками и механиками всех мастей, выспрашивала детали, часами изводила себя медитациями, силясь докопаться до памяти Дельты, выбрать из нее все касающееся установки ретросдвига. Кажется, что-то даже начинало получаться.

Отец верно подметил, она искала любые лазейки назад, расспрашивала всех людей хоть с каким-то явным даром. Но те, кто признался, что некогда пересекал границы миров, ничем не могли помочь девушке. И она им верила.

Крошечная бусинка Нибиру в иллюминаторе росла и наливалась синевой с каждым днем. Все, что досталось Доре от Дельты, ликовало, рвалось туда, мечтая покорять новые земли. А юная Иванова проклинала собственный авантюризм, давнее желание сменить уютную Землю-56 на мир Первых Пилигримов, то, что купилась на посулы Роберта. Звезды услышали ее желание и жестоко пошутили, забросили сюда.

Но Дора не позволяла себе опускать руки, нашла работу в компьютерном центре мелким техником.

– Дорка!

Усатый программист с рыхлой бледной кожей заглянул в ее уголок между ящиками, громоздящимися почти до потолка.

Девушка просиживала там по шесть часов на дню, ковырялась в электросхемах простеньких, похожих на пауков роботов размером не больше кошки. Всего-то и надо было, что свинтить сверху крышку и переключить по заранее распечатанной схеме провода, ввести несколько команд на миниатюрном дисплее и сменить пару плат памяти. Чего ждать от фабричных роботов после таких манипуляций, Дора не ведала. Но «обогащала внутренний мир» как минимум двумстам «паукам» в день.

– Дорка, – повторил программист. Девушка все время забывала его длинное заковыристое финское имя, поэтому звала просто Кузей. – Тебя капитан просит на мостик.

Просит!

Отец ждал от дочери взрыва, споров, а получил лишь молчаливую попытку свести общение к минимуму и потому грозился рассказать все капитану. Значит, не просто угрожал. Что ж, ей ли бояться Теней и Вестников?

Она выбралась в длинный коридор, точно выточенный из белого мрамора, поднялась на гравитационной платформе в длинную галерею залов для отдыха и занятий спортом, добралась до следующего лифта. Она не уставала поражаться красоте оформления общих помещений, хотя ненужные здесь камень и дерево заменял многофункциональный пластик.

Вот и знакомое помещение с прозрачной стеной. Спиной к девушке у стекла (или все-таки у экрана?) стоял высокий человек с земным именем Ронг Ван и неотрывно смотрел на набухающий золотом солнечный диск, на синюю бусинку Нибиру.

– Своим желанием оставить нас ты ослабляешь мое влияние. Ты медиум и невольно будишь в других сомнения.

Он не торопился оборачиваться. Но Дора, вернее, Дарья Фелисия помнила – чтобы видеть, Вестникам глаза не нужны. На светло-зеленых свободных одеждах, длинных, точно ряса священника, мерцали разноцветные искорки.

– Спасибо, что цените мнение экипажа и прислушиваетесь к моему отцу!

Поражаясь собственной решимости, Дорофея прошла в комнату, уселась на красный диван рядом с круглым белым столиком, выбрала из хрустальной вазы самое крупное яблоко и впилась в него зубами.

– Я не напрашивалась в члены экипажа, – прожевав кусочек, не выдержала она, ибо капитан молчал, медитировал, разглядывая светило.

– Я посоветовал твоим родителям забрать твое тело из хранилища мигрантов. Я бы мог вернуть тебя назад прямо сейчас даже в этом теле. И тогда бы ты мучилась неизвестностью до конца дней: что же там, на двойнике Земли? – Он определенно смотрел на планету. – Это было бы достойным наказанием.

Вернуть? Сейчас? Вот отсюда? Он вправду может? К Лансу Машке, к ее родителям, таким, о которых она всегда мечтала!

– Ты сомневаешься. – Он не спрашивал, знал. – Пилигримами просто так не становятся. Ими становятся только те, кто слышит ЗОВ неизведанного, кто задыхается от любопытства. И никакая Дарья Фелисия в этом не виновата. – Он читал ее мысли. – Это твое – искать и находить. Людям нужны герои и легенды. И поэтому ты ступишь на поверхность планеты, увидишь мир, который я им подарил. И тогда можешь отправляться, куда пожелаешь. Если захочешь.

– Ты везешь их, чтобы призвать в их тела древних, да, Вестник?

Она всячески старалась донести эту мысль до пилигримов из экспедиции, но те не верили, слепо следовали за капитаном, высмеивали ее.