Так, Робер де Борон, автор одной из поэм о Святом Граале (предположительно 1190-1199 гг.), подразумевал под Граалем чашу (кубок), из которой Сам Спаситель пил вино на Тайной Вечере и из которой он давал пить вино Своим апостолам в знак заключения Нового Завета. Как сказано в Евангелии: «И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца моего» (Мф.26, 27-28).

Согласно Роберу де Борону, опиравшемуся на более древние сказания, Святой Иосиф Аримафейский собрал кровь Иисуса Христа, истекшую из ран на руках и ногах Спасителя, прибитых к Кресту гвоздями, и из Его ребра, прободенного копьем римского сотника Гая Кассия Лонгина, на Голгофе, в эту чашу (в некоторых вариантах легенд – не в чашу, а в блюдо, с которого Спаситель и апостолы вкушали на Тайной Вечере пасхального агнца) и, скрываясь от преследований иерусалимского первосвященника, ветхозаветных книжников и фарисеев, тайно привез ее в Британию, ко двору легендарного короля Артура Пендрагона в Камулодунуме (Каме-лоте), куда, после завершения земной жизни, воскресения и вознесения на небеса Сына Божия, будто бы переместилась из Палестины заветная земля (у Кретьена де Труа Иосифу Аримафейскому эту Чашу вручает Сам воскресший Спаситель Иисус Христос, явившийся ему в сиянии неземного света).

При этом сказителя нисколько не смущало то, что Иосиф Аримафейский жил в I веке, а исторический «король Артур», в действительности же – «военный вождь» (лат.: «дукс беллорум») романизированных бриттов Аврелий Амвросий по прозвищу «Медведь» («Урсус» по-латыни и «Артур» или «Арту» по-кельтски – хотя, по другой версии, прообразом «короля Артура» являлся некий римский военачальник Арторий!) – на рубеже V и VI веков п.Р.Х.!

Иные трубадуры уверяли, что не Иосиф Аримафейский, а Святая Мария Магдалина доставила чашу в Массилию (Марсель), а уж оттуда она попала в Британию. В любом случае следует отметить содержащийся в данных вариантах легенды явный пробританский (или проанглийский) «патриотический» контекст – Британия-Англия, благодаря переносу туда Святого Грааля, превращается во «вторую Святую Землю, Вторую Палестину» (хотя по иным версиям, Грааль хранится не в Британии, а в Ирландии – другом осколке древнего кельтского мира).

Сами описания Святого Грааля также весьма разнились. Для одних это была простая скромная чаша со стола дома Симона Прокаженного, где Спаситель с апостолами собрались на последнюю пасхальную трапезу. Для других это была дорогая, из чистого золота, чаша, украшенная драгоценными каменьями. В этом втором варианте Грааль уже является неким подобием церковного потира – чаши для причастия, употребляемой при Божественной Литургии в Христианской Церкви (где во время Таинства Причащения, как во время Тайной Вечери, происходит таинство превращения, или пресуществления, вина в Божественную Кровь Христову).

Соответственно, в варианте, когда под Граалем подразумевается не Чаша Евхаристии, а блюдо с пасхальным агнцем, он предстает подобием другого важнейшего атрибута христианской Божественной Литургии – дискоса, на котором происходит разделение Хлеба – Просфоры, также условно именуемого «агнцем» (в свою очередь, являющегося символом Самого Христа, как «агнца Божия, взявшего на себя грехи мира» и добровольно принесшего Себя в жертву во искупление грехов погрязшего в грехах рода человеческого!) и пресуществляющегося в Тело Христово (не случайно просфора также разделяется так называемым «копием» – в память о прободении ребра Спасителя копьем римского центуриона-сотника Лонгина на Голгофском Кресте!).

Для третьих трубадуров или романистов Грааль – это драгоценный кубок, выточенный из цельного изумруда (венецианцы при взятии Константинополя западными крестоносцами в 1204 году якобы захватили этот изумрудный кубок – впрочем, в одном из вариантов данной истории говорится не о кубке, а о «чудесной вазе из зеленого камня»! – при разграблении цареградского Собора Святой Софии и даже демонстрировали его долгое время в своем Соборе Святого Марка как «подлинный Святой Грааль», пока он не исчез без следа при захвате Венеции Итальянской армией французского революционного генерала Наполеона Буонапарте, будущего душителя революции, пытавшегося восстановить трон франкских царей из дома Меровингов под именем императора французов Наполеона I Бонапарта, признавшего в 1808 году вышедший из подполья во Франции орден храмовников-тамплиеров во главе с Великим магистром Бернаром Раймоном Фабре-Палапра).

Многие исследователи, не связанные в своих трудах христианской традицией, считают очевидным наличие связи «священного кубка» с легендами о жертвенной крови еще дохристианских времен – в частности, со сказаниями о ритуальном кубке (круговой чаше), который, наподобие братины, выпивали десять царей-богов платоновской Атлантиды; о волшебном жертвенном котле древних кельтов – своеобразном аналоге античного Рога изобилия; или о Золотом кубке древнегерманских племен; либо же о связи сказания о Граале с мифами эллинистического Египта, в которых кубок, наполненный водой из «адской», подземной реки Стикса, обладал особыми свойствами и мог считаться вместилищем неких древних священных знаний («гнозиса»), утерянных по мере все большей профанации человечества.

Кто-то вообще толкует легенды о поисках Святого Грааля символически, как выражение тоски западных христиан-католиков «по чаше» (то есть, по причащению под обоими видами, хлебом и вином, Плотью и Кровью Христовой, которого христиане-католики, в отличие от православных, оказались лишенными после раскола Христианской Церкви на Западную, Римско-Католическую и Восточную, Греко-Кафолическую, в результате взаимного отлучения папы римского и Патриарха Константинопольского в 1054 году; с тех пор у католиков, в отличие от православных, миряне причащаются только хлебом, то есть облатками-гостиями, и лишь клирики – и хлебом, и вином).

Не зря на Западе неоднократно вспыхивали восстания и даже религиозные войны, ведшиеся под лозунгом и с требованиями причастия под обоими видами (лат.: «суб утракве специе») и для мирян. Достаточно вспомнить Гуситские войны, вспыхнувшие в первой половине XV века и распространившиеся с территории средневековой Чехии почти на всю Европу. На боевых знаменах, щитах и одежде гуситов был изображен как раз потир – церковная чаша для причастия; одна из «партий» в лагере гуситов («утраквистов») так и называлась – «чашники», или «каликстинцы» (от латинского слова «каликс»=«чаша»).

В продолжение традиции, воспевающей Грааль, начатой Робером де Бороном или Кретьеном де Труа, посвятившим свои творения, соответственно, графине Марии Шампанской и графу Фландрскому (поэма о Персифале, «сыне вдовы» – любопытно, что «сыном вдовы» франкмасоны именуют своего «прародителя» – легендарного зодчего Соломонова храма в Иерусалиме – Хирама Абиффа, Хирама Авия или Адонирама!), а также таинственным Киотом (Гийо) из города Провэна (а не «из Прованса», как часто неправильно пишут и думают!), баварский миннезингер Вольфрам фон Эшенбах (родившийся около 1170 года) описывает и оценивает «свой» Грааль несколько иначе, чем его предшественники на поэтической ниве. Он чрезвычайно глубоко разработал тему этой чудесной реликвии, посвятив Граалю двадцать пять тысяч (!) стихотворных строк. Над главным трудом своей жизни – знаменитой поэмой «Парцифаль» – Вольфрам трудился с 1195 по 1216 год. Как и Киот Провэнский, на которого ссылается немецкий миннезингер, именуя его «великим мастером», Вольфрам фон Эшенбах, совершил паломничество в Святую Землю, посетил Святой Град Иерусалим. Поскольку в христианстве Вольфрама не может быть никаких сомнений, можно предположить, что его толкование Грааля уходит своими корнями в иную легендарную традицию, наложившуюся, с течением времени, на сказание о чудодейственной Чаше с кровью Спасителя.