С помощью одного из крючков на конце шланга Айдельба подняла колокол с того места, где Роберто, как выразился старик, едва не вырыл себе подводную могилу. Отставив колокол далеко в сторону, она вернулась точно к красной отметке, которую Роберто оставил на асфальте. В монохромной мгле она выглядела призрачно-серой, но это не помешало крюкам впиться в асфальт вокруг ямки. Затем Табо щелкнул переключателем, и буры заработали так, что их громыхание отдавалось у ребят в печенках. Стефан и Роберто изумленно переглянулись.

– Вот что нам было нужно, – заметил Стефан.

– Точно, – согласился Роберто. – Подумать только: мы хотели делать все это киркой.

– Киркой, которую нельзя было даже поднять над головой, не опрокинув колокол!

– Да, знаю. Это бред.

– О чем я тебе и говорил.

Роберто состроил гримасу сожаления и потер экран сонара, словно от этого изображение темного дна, теперь еще и заслоненное мельтешащим в воде мусором, стало бы четче.

– Джентльмены, – заявила Айдельба, – сейчас мы высосем все, что там есть. Целью я назначаю металл, который вы нашли и который мой металлодетектор тоже показывает, так что вы молодцы. Когда я включу отсос, будет очень шумно, а то, что он затянет, мы потом отсеем. Но слышать друг друга мы не сможем, поэтому, если увидите, как что-нибудь вышло на палубу, помашите, чтобы я вас увидела.

Она перешла на крик, потому что теперь шум заработавшего двигателя, доносившийся из рубки под мостиком, значительно усилился. Казалось, весь буксир только и состоял из этой машины, что грохотала под палубой. Пылесос из ада! Чтобы разговаривать, теперь нужно было кричать друг другу в уши, но большинство только прижимало к ушам ладони и общаться не собиралось. Табо залез в шкафчик и достал на всех пластиковые беруши. Искатели кладов заткнули уши, и стало заметно тише, но теперь они могли лишь махать друг другу руками.

Ребята стояли с Владе и мистером Хёкстером у верхнего конца шланга, а когда шланг начал извергать ил с грязью в большой ящик на палубе, склонились над ним и принялись наблюдать за темной жижей. Воздух наполнила знакомая вонь, один из запахов города, в наихудшем своем проявлении. Все сморщили носы, но продолжили наблюдать. Грязь вытекала через большую решетку в ящике и попадала в желоб в палубе, куда через шланги поступала также вода, и все это проходило по желобу к корме, после чего выливалось сквозь другую решетку обратно в реку. Владе натянул резиновые перчатки до самых локтей, затем надел респиратор и принялся копаться в грязи. Создавалось стойкое впечатление, что это занятие ему привычно.

Пока продолжалось всасывание, позади буксира разливалось пятно черной грязи. Всюду стояла аноксичная вонь. Спустя примерно десять минут Айдельба передвинула рычаг, и шум прекратился. Табо и Владе отсоединили последнюю секцию шланга и покопались внутри него. Они вынимали оттуда ошметки бог знает чего, выкладывали под шланги, выходящие к желобу на палубе, проверяли, не оставалось ли там чего после того, как с этих ошметков смывалась грязь, а потом аккуратно выкидывали их за борт. Обычно это оказывались куски бетона или асфальта, иногда отсыревшая древесина, которую они осматривали несколько внимательнее; обломки камней, какой-то керамики. Даже козий рог, меховое тельце то ли енота, то ли скунса, гигантские раковины моллюсков, большая уцелевшая бутылка, рыболовный багор, утонувшая кукла, множество различных камней.

Когда шланг был прочищен, всасывание продолжилось. Айдельба направила конец шланга ко дну, старик пристально уставился на экран через ее плечо. Трудно было поверить, что он понимал что-то по кляксам, что были там видны, но выглядел он как человек, который знал, на что смотрит. Шум снова стал невыносимым. В ящик полилась грязь, однако ничего интересного в ней не содержалось.

Труба снова засорилась, и ее снова стали чистить вручную. Смывались из нее в основном круглые камни, иногда расколотые, а зачастую имеющие форму гигантских яиц. Когда всасывание отключили, мистер Хёкстер воскликнул:

– Это же ледниковые отложения! Бо́льшая часть Лонг-Айленда состоит из них. Остались здесь с конца ледникового периода. Это значит, что мы, похоже, достигли старого дна реки.

Айдельба кивнула и продолжила ковырять грязь.

– Пока не дойдешь до коренной породы, всегда приходится копаться в этих отложениях. Во всей бухте ничего другого и не найдешь, разве что еще какие-нибудь частицы почвы в грязи под водой. Или отходы и мусор. Но в основном да, ледниковые отложения.

После прочистки они снова включили всасывание, но прежде чем машина снова завыла и заревела, мистер Хёкстер обратился к Айдельбе:

– А вы сможете сказать, когда мы окажемся на глубине, где должен находиться металл?

Она кивнула, и они продолжили.

Еще после двух прочисток они вдруг заметили, что разбирают куски старинной древесины, обтесанные и обструганные, похожие на что-то вроде рангоутов и банок. Все безмолвно переглянулись между собой – высоко вскинутые брови, широко распахнутые глаза. Обломки старого корабля – да, это было похоже на обломки старого корабля. Затем очередное всасывание – теперь к нему приступили с повышенным интересом. Мальчишки бегали и разглядывали каждый ошметок, попадавший в желоб, – камень за камнем, булыжник за булыжником.

Затем, посреди рева насоса, раздался громкий лязг, и все замерло. Что-то сильно ударило о фильтр внутри шланга. Все повынимали из ушей беруши. Табо и Владе отсоединили шланг от ящика и принялись вытаскивать то, что попало в фильтр.

Рядом с решеткой они обнаружили деревянный сундук с изогнутой крышкой, футов двух в длину, обтянутый черными полосками, от которых потемнело примыкающее к ним дерево. Владе попытался поднять его в одиночку, но не смог. К нему присоединился Табо, затем Айдельба, и вместе они затащили его на палубу и с глухим стуком бросили на нее. Стефан и Роберто буквально плясали вокруг взрослых, пытаясь проползти между ними и вдыхая мертвецкую вонь грязной прогнившей древесины. Это был запах сокровища.

Табо взял короткий ломик и посмотрел на Айдельбу. Та посмотрела на мистера Хёкстера. Хёкстер, широко ухмыляясь, кивнул.

– Только аккуратно, – сказал он. – Должно открыться легко.

Так и вышло. Табо вставил ломик между крышкой и стенкой сундука, рядом с металлической пластиной, очевидно, ранее служившей ручкой и замком, но сейчас превратившейся в неопределенный черный нарост. Пара движений, аккуратное нажатие, скрежет. Табо провернул ломик и снова нажал. Крышка со скрипом подалась. В сундуке оказались монеты. Слегка черноватые, слегка зеленоватые, но преимущественно золотые. Золотые монеты.

Все заликовали – бросились плясать вокруг сундука и глухо завывать к небесам. Чудно было видеть, что взрослые в эту минуту ничем не отличались от Стефана и Роберто, что они все еще сохранили в себе эту способность, несмотря на свои годы.

– Сундуков должно быть два, – громко произнес мистер Хёкстер в ответ на взгляд Айдельбы. – Так было указано в манифесте.