достоянием таблоидов, и Миллсу пришлось покинуть пост председателя Бюджетного комитета Палаты представителей. Несмотря на одержимость новыми сексуальными правами и свободами женщин, Америка все еще оставалась пуританской и порицала распущенность. Секс стал более мощным оружием в политических войнах, особенно в последующие годы, как позже убедились люди, работавшие в Белом доме. А тогда Явитц, сам представитель старой школы, живописно рассказывал все, что знал. «Джек рассказывал, что, если, например, чиновник шел по коридору и видел симпатичную секретаршу, он просил помощника подать автомобиль, – объяснял Колодни. – Потом они десять-пятнадцать минут катались по парку, и у них был оральный секс, если расписание чиновника не позволяло ему увести ее в кабинет или домой. Он очень внятно объяснял, как устроена жизнь в Вашингтоне». Колодни, по натуре очень сдержанный врач, был поражен услышанным. Как рассказывал старый сенатор, члены конгресса «были верны своим женам, когда эти жены находились в Вашингтоне, но вообще верность была гибким понятием». В этот раз Колодни так и не познакомился с Марион Явитц, женой сенатора, но узнал, что Мастерс и Джонсон консультируют эту пару уже несколько лет. «Очевидно, что Джек приехал поговорить и кое-что прояснить, – вспоминал он. – У Марион была своя жизнь, и это было значительной частью их проблемы».

Марион Явитц, жизнерадостная женщина на 20 лет моложе супруга, вышла замуж в 1974 году и вскоре родила троих детей. В отличие от прилежных стереотипных жен политиков ее поколения, Марион настаивала на самостоятельности. Она пробовала себя в живописи, балете, пилотировании и даже актерском мастерстве (сыграв роль в фильме 1960 года «Кто была та леди?» с Дином Мартином, Тони Кертисом и Джанет Ли). Когда муж попал в Конгресс, Марион осталась в Манхэттене, назвав Вашингтон слишком скучным для нее «рабочим поселком». Джек приезжал домой на выходные. «Мой муж – величина, а мне трудно жить в тени», – объясняла она позже. Ее выходящая дважды в неделю колонка в New York Post позволяла ей посещать вечеринки и развлекательные мероприятия Манхэттена. «Наверное, я просто ищу то, что будет полностью меня удовлетворять», – признавалась она. И хотя они с сенатором вместе явились на Черно-белый бал Трумена Капоте в 1966 году, Марион Явитц заработала себе известность самостоятельно, вращаясь в нью-йоркских кругах. Используя популярную в 1970-х фразу, она говорила близким друзьям, что у нее «свободный брак». Сенатор Явитц защищал выбор жены, даже когда ее резко критиковали в 1976 году за то, что она стала иранским иностранным агентом. «В профессиональном смысле мы с женой живем независимо друг от друга», – утверждал он.

В Studio 54, эпицентре ночной жизни Нью-Йорка 1970 года, Марион отдыхала в компании Капоте, Энди Уорхола и Мика Джаггера, но особенно ее интересовал телеведущий Херальдо Ривера. В своих нескромных, но удачно названных мемуарах «Изобличая себя» Ривера описывал долгий роман с супругой сенатора. Ривера признавался, что после знакомства на вечеринке в 1972 году Марион быстро его соблазнила. Ривера, который был на 20 лет младше ее, вспоминал «сильнейшее сексуальное влечение» между ним и 48-летней женой сенатора с «темными волосами, сияющими глазами и пухлыми цыганскими губами». Скоро он узнал, что «сенатор и Мариан [sic!] обо всем договорились еще до моего появления». Ривера писал: «У нее были и другие поклонники, и это всех устраивало, если не доходило до сцен и скандалов». Ривера рассказывал, как на одной из вечеринок в двухуровневой квартире Марион они сбежали заниматься сексом в запертой зеркальной ванной, оставив гостей, среди которых был госсекретарь Генри Киссинджер в сопровождении службы безопасности. «Это был один из самых ярких моих сексуальных опытов, совершенно волшебный благодаря Мариан [sic!] и ощущению незаконности происходящего», – вспоминал Ривера. Как Казанова из прайм-тайм, Ривера периодически встречался с Марион между выпусками новостей в 6 и 11 часов. На вечеринке в номере ее мужа в гостинице Watergate в Вашингтоне, Марион выполняла роль радушной хозяйки перед такими знатными гостями, как Фрэнк Синатра, но ей все равно удалось ускользнуть с Риверой. «Как два подростка», – писал он. Как хвастал сам Ривера: «Да, я был женат, но и у нее был муж. Сенатор. Если ей было плевать, что подумают гости, то с чего бы мне переживать?» Ривера утверждал, что «был влюблен в нее, безусловно», пока в 1985 году их отношения не закончились.

В Сент-Луисе чета Явитц много лет пыталась спасти физическую близость в браке. Сперва они обратились к Мастерсу и Джонсон в конце 1960-х, и почти десять лет постоянно поддерживали связь, в основном по телефону. Однажды вечером Билл и Джини сидели в своей гостиной с председателем попечительского совета их фонда Итаном Шепли и его женой Пегги, и вдруг зазвонил телефон. Джини вскочила, и Пегги слышала ее приглушенный голос из соседней комнаты. Потом Джини быстро вернулась в гостиную.

– Это тебя, Билл, – сказала она. – Сенатор.

Тем вечером Пегги услышала о Явитце в первый, но не в последний раз. «Сенатор и его жена очень часто звонили со своими проблемами, – вспоминал Шепли и другие вечера в доме в Ладью. – Они [Джейкоб и Марион] приезжали, когда Джини и Билл были в городе, потом уезжали, а эти двое должны были постоянно быть на связи».

Часто Мастерс и сенатор беседовали, а Джини в это время с сочувствием слушала Марион, они даже в каком-то смысле подружились. Они обсуждали основные причины существования их «свободного брака» и ее сексуальные потребности. Джини знала, что, несмотря на трудности, сенатор обожает жену, а Марион считает мужа замечательным человеком – хоть они и не живут вместе. Некоторые в клинике предполагали, что все дело в импотенции или других физических нарушениях, особенно учитывая характер брака Явитцев. «Не знаю, сыграла ли разница в возрасте такую важную роль в их отношениях, – говорила Джонсон. – Она чудесно к нему относилась. Она могла все, стоило ей только искренне захотеть. Но в то же время ее собственный образ жизни был слегка рисковым, мягко говоря». В 1975 году Джини поехала вместе с женой сенатора в Мехико на спонсируемое ООН закрытое совещание в честь Международного года женщины и там увидела ее в действии. Марион Явитц присоединилась на саммите к нескольким супругам иностранных лидеров – Джихан Садат из Египта, Нусрат Бхутто из Пакистана, Ли Рабин из Израиля и Имельде Маркос с Филиппин. «С Марион было здорово, – вспоминала Джонсон. – И весело. Стоит ли говорить, что я хорошо понимала ее». Там, в Мехико, Джонсон давала интервью местному репортеру, но его пришлось прервать, когда появилась Марион. «У меня в Мехико брали интервью – молодой репортер, –