— Я весь внимание, — серьезно и уже без всякой заносчивости сказал Сотников, — мне не надо объяс­нять, что вы приехали с такой командой лишь ради того, чтобы посмотреть, кто служит у меня в охранниках либо кого охраняют «Русичи».

— Но чем же вы подумали? — улыбнулся Гряз­нов. — Если не секрет, конечно?

— Я предполагал, что это случится.

— И даже не подчистили хвосты? Да хоть с тем же Коркиным?

— А что с ним? Вы хоть можете мне объяснить? Сотый раз слышу эту фамилию! Он что, убил кого-то? Зарезал?!

— Вот видите, оказывается, вы и сами уже все знае­те, — развел руками Грязнов.

Сотников даже побледнел:

— Быть того не может...

— К сожалению, Алексей Тарасович, все выглядит именно так. Его взяли вчера сотрудники нашей опера­тивно-следственной группы с поличным. В Санкт-Пе­тербурге. При попытке совершить очередное убийство. С «макаровым» в руках. Но это я просто к слову.

— Вы шутите... Валера? Он же такой спокойный парень. Спортсмен, умеет держать себя в руках. Он у нас, правда, не очень давно, пришел, кажется, по реко­мендации...

— А кто рекомендовал?

— Ну вы уж слишком многого от меня хотите. Я не могу помнить всех, от кого приходят люди. Но могу честно сказать, что несерьезных рекомендаций мы не принимаем. А может быть, знаете, как бывает: я, на­пример, попрошу вас замолвить словечко за моего яко­бы знакомого, по поводу которого мне, в свою очередь, позвонил мой старый приятель... Цепочка и потянулась. Но не столь важно. Мы ведь пытаемся понять, с кем имеем дело... Странно, что судимость была скрыта. Хотя мы на это дело редко обращаем особое внимание. Я имею в виду саму статью, бывает же, совершил на копейку, а схлопотал на весь целковый. Небось «хули­ганка» какая-нибудь, да? Мордобой с последствиями?

— Он проходит соучастником в недавнем нашумев­шем убийстве на Бережковской набережной. Вот такой, я бы сказал, даже слишком спокойный. А также в убий­стве находящегося в коме водителя, недобитого на на­бережной. И в похищении женщины, судьба которой, по всей видимости, весьма печальна. Что предстоит еще уточнить, когда его этапируют к нам, в Москву. Почти одновременно с ним взяли заказчика и тоже соучастни­ка тех же самых и ряда других убийств, некоего доволь­но крупного питерского коммерсанта с уголовным про­шлым Максима Масленникова. Так что на них висит достаточно, чтобы, говоря языком нашего с вами не­давнего прошлого, прислонить обоих к стенке.

— Вы говорите просто чудовищные вещи... — Сот­ников был действительно потрясен, он не играл. Гряз­нов бы заметил.

— Дальше. Только что мне позвонили из «Маяка», с Молдавской, вы поняли. Они обнаружили машину и водителя, который также является соучастником того преступления. Он пока отмалчивается, но, когда предъя­вим ему неопровержимые доказательства, никуда не денется, кинется собственную шкуру спасать. А теперь последняя деталь. Киллеры, стрелявшие на набережной, ездили на мотоциклах фирмы «Хонда», «блэк видоу» называются. Три «черных вдовы», так сказать. Ничего не имеете сообщить мне по этому поводу?

— Скажите... Вас ведь Вячеславом Ивановичем зо­вут? И вы чуть ли не десяток лет возглавляли МУР, вер­но? И с этими вашими «оборотнями» совершенно ни­каких... так?

— Справедливо замечено.

— Вы можете мне поверить, что ко всему, о чем вы рассказали, лично я не имею ни малейшего отношения?

— Могу. Но не должен.

— Понимаю... Что ж, тогда делайте свое дело. Изы­майте, забирайте лицензию, закрывайте к чертовой матери это предприятие, все равно работать не дадут... А дальнейшие разговоры я буду просто вынужден вес­ти в присутствии адвоката.

— Ия вас понимаю. И ценю вашу откровенность. Мне хотелось бы кое-что выяснить для себя касательно наших «вдов»...

— Сугубо между нами, Вячеслав Иванович, — Сот­ников наклонился к нему поближе, — если бы даже ос­тавались хоть какие-то малейшие следы, я уверен, их бы давно уже не было.

— Кроме одного, -— ухмыльнулся Грязнов, — спо­соба доставки через границу, да?

— Тут вам все карты в руки. — Сотников тоже улыб­нулся... — Уж вам ли не знать!

— Увы, как часто повторяет мой старый друг и кол­лега, есть многое на свете, друг Гораций, о чем не сни­лось нашим мудрецам...

— Умно подмечено, — философски заметил Сотни­ков. — А кто ваш друг?

— Помощник генерального прокурора. А подметил- то Шекспир... Это, кстати, касается и неких гарантий с моей стороны.

— Да-да, увы...

— Как знаете.

Вячеслав Иванович не был бы самим собой, если бы остановился на достигнутом сегодня. Он немедленно отрядил часть спецназовцев во главе с Курбатовым в Луховицкую спецшколу. И не опоздал бы, кабы там не случился ну совершенно неожиданный пожар.

Три новеньких мотоцикла стояли в добротном кир­пичном гараже. Но растяпа-механик там же хранил и горюче-смазочные материалы. И электропроводка на ладан дышала. Словом, сошлись воедино все непред­виденные «случайности», которые выявили полнейшее наше... неумение распоряжаться собственным имуще­ством, приобретенным, кстати говоря, за валюту, и не­малую. Груда взорванного и обгоревшего металла не имела уже ничего общего с изумительными изделиями трудолюбивых японцев.

Эксперты-криминалисты, конечно, докажут иден­тичность останков и тех сверкающих мотоциклов, тех­нические данные которых были зафиксированы в до­кументах, да что толку? «Сто раз повторяя слово «хал­ва», — говорят на Востоке, — сладости все равно не почувствуешь...»

Меркулов захотел поприсутствовать на очной став­ке между Масленниковым и Коркиным, которую реши­ли провести еще до отъезда в Москву, хотя он и не лю­бил подобного рода следственных мероприятий. Осо­бых психологических загадок и в данном случае не пред­виделось, но он захотел еще раз взглянуть в лица пре­ступников, послушать их аргументы и посмотреть, как они станут выкручиваться. Но, повидавший в жизни уже всякого, он был потрясен до глубины души тем, как низко, до какого маразма и бесчеловечной подлости могут опуститься «двуногие», видимо, по странной ошибке называющие себя людьми.

Самое поразительное, что Константин Дмитриевич уже успел ознакомиться с многочисленными характе­ристиками, которые давали этим уголовникам те, кто их знали. Никто из свидетелей вроде бы и не лукавил, и называл вещи своими именами, а в глубине души пы­тался, видимо, все-таки понять и оправдать. Крови, во всяком случае, не требовал никто, даже доктор Тороп- кина. А тут, на очной ставке, когда главной фишкой преступников стала их собственная поганая жизнь — в самом прямом смысле (хотя оба были уверены, что их не расстреляют, не повесят, не посадят на электричес­кий стул, не отрубят голову, как это все еще делают в некоторых вполне цивилизованных странах, и даже не утопят в тюремной параше), — они постарались вылить друг на друга столько дерьма, что хватило бы на деся­ток судебных процессов. Вот тебе и тихий, спокойный, скромный весь такой спортсмен, контуженый герой че­ченской войны... Вот тебе и любимый некогда племян­ник, депутат Государственной думы, талантливый мо­лодой предприниматель и меценат, любитель и желан­ный гость всевозможных «светских» тусовок!