не общался с людьми… Он не знал, что им сказать. И тут он резко остановился перед одним старым портретом, висевшим в алькове. Очень старый, выцветший, с потрескавшейся краской, но лицо было попрежнему чётким и ясным. Сэр Джаспер долго смотрел на него.

- Я вас знаю, - сказал он наконец. - Король Эдуард, который любил страшную Ночную Ведьму. Но почему я вас знаю? Служил ли я вам, пока был жив? И если да, то почему я не помню этого сейчас, когда вернулся? Я сделал что-то… плохое? Настолько плохое, что мне пришлось заставить себя забыть обо всём?

Лицо на портрете молча смотрело в ответ. Сэр Джаспер медленно кивнул и пошёл дальше, маленький и одинокий призрак в большом и пустом Замке.

*

В Большом зале состоялся грандиозный банкет. Все, кто хоть что-то из себя представлял или думал, что представляет, конфликтовали и выкладывали немалые деньги, чтобы получить на него приглашения.

Ведь это было то светское мероприятие, о котором все будут говорить годами. Первое появление представительницы Королевской семьи Редхарт для заключения брака по расчёту! И, вполне возможно, последнее - хотя никто не говорил об этом вслух. Хотя многие уже делали крупные ставки на то, как долго продлится брак и состоится ли он вообще.

Большой зал был заполнен длинными рядами столов по всей длине помещения, от стены до стены, от входных дверей до возвышения в дальнем конце, где должны были сидеть Король, его семья и гости. Однако тем, кто стоял в дверях, пришлось бы встать на свои стулья и посмотреть в подзорную трубу, чтобы просто увидеть, кто сидит за Королевским столом. Каждый стол был покрыт скатертью из сверкающего белого самита, уставлен лучшими столовыми приборами, отполированными до блеска.

Всё должно было быть именно так, по такому случаю, как этот. (Правда, при таком количестве народа у Сенешаля закончились хорошие сервизы и лучшие столовые приборы, и ему пришлось восполнять недостачу тем, что удалось раздобыть в заброшенных комнатах Замка. Менее богатые предметы он сваливал на столы у дверей и надеялся, что никто не заметит - по крайней мере, никто из тех, кому это было важно). Свечи с люстр были сняты, чтобы воск не капал на почётных гостей. Теперь люстры были набиты лисьим мхом, который давал более приглушённый свет, но это было гораздо надёжнее.

На то, чтобы рассадить всех по местам, ушло больше часа, пока целая армия слуг сновала туда-сюда, неся огромные блюда с едой, бесконечные бокалы с вином и всё остальное, что только могли попросить гости. И поскольку всё это было бесплатно, некоторые гости этим пользовались. (В очередной раз у Сенешаля закончились настоящие слуги, и он приставил к этому солдат, поваров, конюхов и всех остальных, кто не успел быстро скрыться. ( Это означало, что манеры некоторых слуг были несколько грубоваты, но пока у них были две ноги и они дышали, Сенешалю этого было достаточно). Небольшой оркестр, расположившийся в дальнем углу, играл зажигательные патриотические мелодии, отдавая предпочтение струнным, а не духовым, чтобы гости могли продолжать беседу. Флаги и знамёна развевались по всей длине зала, свисая с потолков, люстр и всего остального, что могло выдержать их вес.

Вдоль стен стояли вооружённые гвардейцы в парадных доспехах и с совсем не парадным оружием наготове. Ничего не говоря, но холодным профессиональным взглядом наблюдая за всем и всеми, готовые в любой момент начать действовать. После нападения на карету Принцессы Екатерины никто не хотел рисковать.

Один гость решил, что было бы забавно заставить охранников подпрыгнуть, запустив в них пробкой от шампанского. После того, что с ним случилось, все оставили стражников в покое.

Король Руфус, одетый в свои лучшие одежды, с короной на голове, занял центральное место за длинным столом. Он выглядел величественно, мудро и благородно, пока сохранял молчание. Он знал, насколько важен был этот банкет, и вёл себя наилучшим образом, но его внимание, как правило, блуждало. Сенешаль неотлучно находился при Короле, стоя наготове в своих лучших церемониальных регалиях и следя за тем, чтобы Руфус ел в надлежащем порядке и пользовался соответствующими столовыми приборами. В основном Король соглашался, но иногда его упрямство давало о себе знать, и он отталкивал руку помощи Сенешаля.

- Я не буду есть свой вкусный варёный картофель! Ненавижу варёный картофель! Проклятье, кто решил, что он подходит для банкета? Уберите его, сделайте пюре и полейте хорошей подливкой. А это что такое? Я не притронусь к этому, пока кто-нибудь не скажет мне, что это такое!

Сенешаль жестом показал, чтобы унесли оскорбительный варёный картофель, а затем наклонился поближе. - Сир, это желе - пудинг из мозговых костей с румяными ломтиками хлеба. Вам понравится. Это полезно для вашего здоровья.

- Если он так хорош, вы его съедите, - лукаво сказал Король.

Принцесса Екатерина сидела по правую руку от него, одетая в свой самый роскошный наряд, слышала каждое слово и делала вид, что не замечает. Она была проинформирована о Короле Руфусе ещё до отъезда из Редхарта. Одна из первых вещей, которой учат Королевских особ при появлении на публике, - замечать только то, что официально одобрено.

Великолепно одетый Принц Ричард сидел по другую сторону от неё, и делал всё возможное, чтобы развлечь её милой беседой.

Это то, чему Королевских особ учат с самого раннего возраста, так что это становится рефлексом. Поскольку в ответ Екатерина лишь кивала, улыбалась и уделяла внимание еде, Принцу Ричарду приходилось нелегко. Воин в Маске сидел по левую руку от Короля, так как наотрез отказывался садиться далеко от Принцессы. Он не ел и не пил. И вообще много не говорил. Он просто сидел там, в полном церемониальном облачении, наблюдая за пиршеством из-под своей фарфоровой маски, совершенно неподвижно, как кот у мышиной норы. Люди продолжали приносить различные экзотические блюда и заманчивые лакомства в надежде, что они хоть на мгновение соблазнят его приподнять маску, но он отказывался от всего этого. Один шутник прислал бутылку шампанского и бумажную соломинку, но Воин в Маске даже не взглянул на неё.

Рядом с ним сидела Леди Гертруда в вечернем платье, которое было настолько модным, насколько ей это удавалось, учитывая, что оно было полностью чёрным, поскольку она всё ещё носила траур по своей потерянной любви. Она со здоровым аппетитом ела и пила всё, что перед ней ставили. Рядом с ней сидел Первый Министр Перегрин де Вудвиль, который всеми силами старался выудить из