Воображение тут же подкинуло подходящую картинку. Я представила Сеша, высунувшего язык от усердия и активно расставляющего ловушки для адептов с самым маньячным выражением лица, какое только можно увидеть у дракона. И делавшего это тайком, под покровом ночи, в чёрном одеянии. Пакостно хихикая при этом себе под нос. Зрелище явно не для слабонервных. Хотя другие в Академию некромантии вряд ли смогли бы даже поступить, что уж говорить об учёбе и выживании?

Проходившая мимо нас группа молодых нелюдей дёрнулись от неожиданности, услышав мой хохоток. А не найдя причины для такого веселья, предпочли уйти куда подальше, переговариваясь меж собой и крутя пальцем у виска, оглядываясь на меня. Мелкий одобрительно насмешливо фыркал, глядя на моё веселье. Он особенно любил те моменты, когда я пребывала в хорошем настроении. Вдвойне, если для него это заканчивалось чем-нибудь интересным, занимательным, познавательным или просто желанным.

– Только папе не говори, – шепнула я.

Дракончик громко хрюкнул и недовольно засопел в ответ на то, что кто-то изволит сомневаться в его умении хранить секреты. Он гордо задрал нос, топая дальше в направлении, известном ему одному. Периодически он останавливался и оглядывался, укоризненным взглядом призывая меня поторопиться. Ему не терпелось как можно скорее показать мне то самое, укромное местечко. Ну и полетать, конечно. И поиграть.

Последнее, кстати, самое главное. Природная вредность не позволила Дэни поработать за простое спасибо. За помощь маме полагалось провести с сыном всё оставшееся время, невзирая на её собственные планы. Будто кто-то был против!

Один длинный переход сменился другим, затем мы как можно быстрее пронеслись через весь учебный корпус, только и успевая уворачиваться от учебных пособий и адептов, периодически вылетающих из потемневших, местами покорёженных дверей. Остановились передохнуть только после ещё одного полутёмного перехода напротив широких высоких дверей, покрытых копотью и какой-то слизью, откуда на всю округу распространялись неаппетитные подозрительные запахи. Поведя носом, я оглушительно чихнула и вновь поспешила вслед за Дэни. На мои тихие возмущения ребёнок откликнулся флегматичной мыслью: «Столовая!» И добавил, немного подумав: «Папа сам туда ходить боится». Я на это скептически хмыкнула, всё же испытав невольный прилив уважения к адептам Академии. Выжить в такой атмосфере да при такой кормёжке далеко не каждому под силу, будь он хоть трижды маг и дважды некромант. Помнится, впервые подобные «ароматы» мне довелось осязать, когда одной блондинистой личности взбрело в голову научиться вкусно готовить.

Ну что могу сказать? Готовить-то она научилась. Вот только результаты её кулинарных изысканий вполне можно было использовать в качестве оружия массового поражения. Хаос так и предложил, кстати. Ляпнул, как увидел, во что превратилась его кухня. Последствия были не менее разрушительны, чем сам порыв Асты…

Те пять дней на осадном положении, подкреплённые курсом выживания в логове врага, я вряд ли когда-нибудь забуду. Как и прочувствованные, в основном нецензурные высказывания нашего приёмного отца, осознавшего все масштабы трагедии и свою роль в ней. Словарный запас, и без того не шибко бедный, обогатился парочкой новых устойчивых выражений.

«Тётя Аста на кухне? Брр! Быть беде!» – выдал мелкий, сворачивая в очередной боковой коридор. А я на это только хохотнула, качнув головой. Быть беде – это ещё мягко сказано! Скорее уж маленькому такому, миленькому, но очень уж разрушительному катаклизму.

Сердце невольно пропустило удар, стоило вспомнить о своей семье. Мне их не хватало. Не хватало шебутной, манерной, чуток истеричной Асты. Спокойной, рассудительной и перенявшей от отца плохую привычку лениться Сэмиры. И открытой и готовой всегда помочь, поддержать Ниилы. Я скучала по ним, скучала по ощущению единства и тепла.

Вздохнув, я рассеянно провела рукой по волосам, нервно прикусив губу. Я действительно скучаю по своей семье. Но пусть это прозвучит глупо и смешно, особенно после всего, что уже было, я банально, по-детски боюсь. Сама не знаю чего, сама не знаю почему. Просто боюсь и ничего не могу поделать с этим страхом, засевшим где-то в глубине души, там, где когда-то были узы, связывавшие всех нас толстыми канатами. И, как я ни стараюсь, я не могу преодолеть его и сделать первый, самый важный шаг. Привыкнув за столько дней к этой затягивающей пустоте и тишине, очень сложно решиться хоть что-то изменить. Не сомневаться в себе, не думать о том, а нужно ли это кому-то кроме меня?

Задумавшись, я чудом не столкнулась с кем-то из преподавателей и, извинившись, поспешила догонять расшалившегося мелкого. Сын неожиданно прибавил ходу, радостно встопорщив шипы. Вытягивая шею, моё солнышко подпрыгивало от нетерпения, периодически порываясь сделать пару взмахов крыльями. И как только мы оказались около арки, ведущей во внутренний двор Академии, его терпению всё-таки пришёл конец. Издав радостный рёв, мой маленький дракончик разбежался, раскрыл свои крылья и проворно взлетел. С лёгкостью и природным изяществом проскочив между парочкой тёмных эльфов, увлечённых спором. Они только и успели, что рвануть в разные стороны, выронив учебные принадлежности, и разразиться парой крепких ругательств. Я укоризненно покачала головой, пытаясь улыбаться не очень широко:

– Дэни… Ну нельзя же так!

Мелкий сделал вид, что не услышал меня, со счастливым рыком выделывая петли, кувырки и предпринимая попытки напугать бедных остроухих адептов, налетая на них и только в последний момент резко меняя направление, уходя в сторону. Похоже, с совестью он договорился уже давно и не терзался её муками совершенно. Ох, выпороть бы его! Да только рука у меня вряд ли поднимется… И пользы от такого метода воспитания определённо никакой не будет.

Покачав головой, я подошла к адептам и склонила голову, вежливо извинившись:

– Прошу прощения, господа. Дети – это неиссякаемый источник энергии. Правда, порой они направляют её совсем не в то русло.

Рагдэн, в красивом нырке спрятавшийся за мою юбку, насмешливо фыркнул и выпустил в воздух пару недовольных искр огня, демонстрируя так своё отношение к моим словам. Я исподтишка показала ему кулак, в который раз задавшись вопросом: в кого это чудо такое неугомонное-то? И до ужаса своевольное?

Впрочем, эти два вопроса давно уже можно назвать исключительно риторическими. И, вспоминая, в кого же у меня такой сын растёт, я не смогла удержаться от широкой счастливой улыбки. Наверное, со стороны это выглядело очень глупо, раз тёмные эльфы понимающе переглянулись и выразили своё отношение к происходящему высокомерным презрительным смешком. Да таким единодушным, будто до этого долго его репетировали, стоя перед зеркалом и доводя до уровня рефлекса.

– Ничего страшного, – наконец снизошёл до ответа один из них, растянув губы в пренебрежительной ухмылке. И щелчком пальцев поднял свои книги. – Но вам следует быть… более старательной в выполнении своих обязанностей няни, коли вас соизволили принять на такую почётную должность.

Дэни возмущённо пискнул, сев на свой хвост и пытаясь испепелить взглядом моего собеседника. Я же только удивлённо вскинула бровь, скрестив руки на груди: