– Почему ты сейчас читаешь эту ерунду? – рявкнула Джилл. – Мы должны думать о беде, в которую попали.

– Ну и отвратительный же у тебя характер! Я уже подумал о беде и пришёл к выводу, что решения нет. Как у пастуха в древней легенде, что угодил между львом и волком, – неважно в какую сторону побежишь, все равно попадёшь кому-нибудь на обед.

– Бывают моменты, когда мне хочется тебя придушить.

– Не сомневаюсь. – Саламандр склонился над свитком, но читал он на самом деле или нет, Джилл не могла сказать. – Бывают моменты, дикая голубка, когда моя болтовня действует на нервы даже мне. И сейчас наступил как раз такой момент.

Первую ночь вне Индилы Невин и его люди остановились в небольшом городке рядом с дорогой, в котором имелась гостиница и большой участок для караванов прямо в центре. Однако на вторую ночь он запланировал остановку в определённом месте, в храме Отца Волн высоко в горах, который скорее представлял собой убежище для пожилых жрецов, чем действующий храм. До него был день езды верхом, двадцать миль от Пастедиона, – достаточно далеко, чтобы обеспечить уединение обитателей, но достаточно близко к большому городскому храму, чтобы молодые священники могли время от времени навещать старших братьев и проверять, не требуется ли им что-то.

Комплекс храма состоял из низких, беспорядочно разбросанных белых зданий и большого сада. Храм находился на вершине скалы, примерно в трехстах ярдах над рекой и дорогой, идущей вдоль реки. Единственным путём наверх служила тропа, выбитая на скале, где запросто можно было свернуть себе шею. Когда Невин и его люди остановились внизу, солнце садилось. Невин посмотрел наверх, лениво размышляя о том, как их усталые лошади поднимутся к храму. И тут уходящее солнце омыло здания нежным розоватом светом. Внезапно Невин похолодел, потому что свет вдруг в его глазах превратился в реки крови.

– Что не так, мой господин? – спросил Амир. – Вы побелели, как снег.

– Пока не знаю, парень, но готов поспорить: случилось что-то очень серьёзное. Оставим большую часть людей здесь внизу с лошадьми, а мы с тобой поднимемся наверх и посмотрим.

– Вы думаете, нас там ждут враги?

При этих словах у ног Невина появилась толпа дородных пурпурно-чёрных гномов. Они, очевидно, были возбуждены, морщили лица в страхе и прыгали вокруг, однако в ответ на вопрос Амира молчаливо затрясли головами. Чтобы на всякий случай обезопасить себя, Невин также взял наверх Прейда. Все трое тяжело дышали, поднимаясь по тропе, а гномы бежали впереди. Наконец они оказались перед деревянными воротами и смогли посмотреть вниз, где остались маленькие фигурки людей и лошадей рядом с крошечной рекой.

Невин постучал в ворота, которые со скрипом приоткрылись под его кулаком на несколько дюймов. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть пожилого человека, чьё лицо искажала мука. Он лежал на земле, протянув одну руку к двери. Вокруг него засыхала лужа крови, запекаясь в его белых, как снег, волосах.

– О, боги! – крик Невина скорее прозвучал, как стон. – Соберитесь с силами, парни.

Они толкнули дверь и вошли. На клумбах посреди мощёного двора цвели красные и жёлтые цветы. Первый мертвец почти добежал ворот, двое других упали у входа в святилище, расположенное через двор. Всех троих закололи. Троих путников вели Дикие. Невин и два парня обнаружили ещё двух мертвецов – за баней, а последних трех – в кухне, где те очевидно вместе занимались скромным трудом, готовя вечернюю трапезу из хлеба и тушёных овощей. Пока они искали, Невин чувствовал себя странно бесчувственным. Ему было немного холодно, но он оставался абсолютно спокойным.

Поскольку Невин знал, что жрецы хотели бы упокоиться рядом со своим святым алтарём, он велел парням отнести их в узкое, побелённое святилище и положить их там на выложенный плиткой пол перед огромным блоком отполированного камня. За ним на стене красовалась фреска с изображением Отца Волн, свободно парящим над освещённым солнцем океаном, – точно так же, как надеялся Невин, души убиенных сейчас парят в Единственном Истинном Свете.

К тому времени, как путники закрыли все жертвы одеялами, взятыми из их келий, спустилась ночь. Взмахнув рукой, Невин зажёг над алтарём мерцающую сферу золотого света, однако ни Амир, ни Прейд, казалось, не заметили этого. Оба молодых человека побледнели и тряслись от ярости.

– Что за гнусные ублюдки, эти шлюхины дети! – выпалил Амир. – Убить стариков! Скрипящих, древних… о мой господин! Бедняги могли защитить себя не больше, чем свеча растаять в третьем кругу ада!

– Это гложет мою душу! – ревел Прейд. – Мы отыщем убийц, мой господин?

– Искреннее надеюсь, что да, парни. Готов поспорить на что угодно: этих людей зарезали просто для того, чтобы они не смогли предоставить нам убежище.

И только тогда печаль хлынула в полную силу. Невин ощутил ярость и жгучее, подавляющее чувство вины: эти мудрые старцы умерли из-за него… Но ведь не только из-за него одного, напомнил он себе. Скорее, из-за мерзкого зла, которое заразило острова и разъело их, подобно тому, как гниль разъедает корабельные доски. Невин дрожал, его сердце сильно и быстро стучало, и он почувствовал, как холодеет и твердеет, словно меч, вырезанный изо льда. Духи Эфира собрались вокруг него, как летний шторм, они трещали и шипели в воздухе, они носились вверх-вниз по стенам в голубом огне молний.

– Клянусь всеми моими святыми клятвами: те, кто убил этих несчастных, заплатят цену кровавой монетой.

Когда его голос эхом отдался в тихом святилище, вспышка слепящего белого света взорвалась над алтарём с острым и едким запахом молнии. Прейд и Амир упали на колени одновременно от благоговейного трепета и ужаса.

– Боги засвидетельствовали мою клятву. Пусть будет так! Три сильнейших удара грома прогрохотали и прокатились по святилищу.

Если бы Невин приехал один, то он шёл бы пешком всю ночь в своей священной ярости, чтобы добраться до Пастедиона, однако теперь с ним были люди и животные, за которых он отвечал. Они все провели беспокойную ночь – казалось, даже лошади поняли, что случилась беда. Они разбили лагерь у скалы. Хотя остальным удалось заснуть, Невин не ложился и все расхаживал вдоль реки, когда нёс вахту более чем одним способом.

Утром никто не ворчал, когда Невин настоял, чтобы ни тронулись в путь пораньше. Торопясь, они добрались до Пастедиона задолго до заката солнца, как раз когда город просыпался после обеденного сна и горожане направлялись к рыночной площади, чтобы сделать покупки и обменяться сплетнями. Встречные оборачивались и смотрели на группу хорошо вооружённых, мрачных всадников, которые процокали по улицам к дому архонта. Все они спешились во дворе, где росли кипарисы и были установлены мраморные фонтаны. Когда пара раздражённых с виду слуг выбежала и объявила, что архонт Граффейо никого не принимает, Невин схватил ближайшего несчастного за тунику и поднял его над землёй.

– Передай ему, что лорд Галрион из Аберуина приехал сюда по очень важному и не терпящему отлагательств делу, касающемуся гвербрета упомянутого города, и что он к тому же привёз ужасные новости. Все старые жрецы, которые служили Отцу Волн на скале, убиты. Понял?