Я заверила Сьюзен, что все будет хорошо. Правда, маме сейчас нездоровится, но утром она будет в полном порядке, ведь с ней всегда так. И она никогда не опаздывает. Что до меня, то я встречусь с Сьюзен прямо перед просмотром, но сейчас мне ну никак не оставить маму.

Пока мы разговаривали, Триш успела уговорить маму хоть немного вздремнуть и увела в ее комнату. А в гостиной как раз сидели и выпивали дядя Дэрил и Салли Трейси, мамин новый голливудский агент. И я решила познакомить с ними Сьюзен.

Они мило улыбались Сьюзен, но с ходу, хотя как можно более тактично, сообщили ей, что, по их мнению, мама вряд ли сможет принять участие в пресс-конференции. Слишком много желающих с ней встретиться. А пресс-конференция по случаю фильма Сьюзен — не самый удачный повод появиться на публике. И конечно, Сьюзен должна понимать, что им приходится тщательно планировать мероприятия с участием Бонни.

Что ж, Сьюзен понимала. Очень даже хорошо понимала. Она бросила взгляд на тех двоих, и лицо ее потемнело. А потом повернулась и посмотрела на меня. Я тут же заявила, что в любом случае приду на показ и пресс-конференцию в качестве дочери Бонни и из этого тоже можно извлечь свою выгоду.

Сьюзен кивнула, потом поднялась, очень по-техасски сказала дяде Дэрилу и Трейси, дескать, было приятно познакомиться, повернулась и ушла.

Я, конечно, была в шоке, но не настолько, чтобы тут же не накинуться на дядю Дэрила. Он что, разве не знал, для чего мы сюда приехали?!

Но он, похоже, успел спеться с Салли Трейси, и они очень жизнерадостно в два голоса объяснили мне, что такие фильмы, как делает Сьюзен, едва ли найдут своего зрителя в Америке, и поэтому самое умное — дистанцироваться от Сьюзен. Я сказала, что мама твердо обещала Сьюзен и они должны это знать. А отыгрывать назад уже поздно, да и неэтично. Я старалась держать себя в руках, но чувствовала, как медленно краснею от злости.

На самом деле я думала, что это ведь и мой фильм, черт бы вас всех побрал! Я же играю в нем, и — черт возьми! — мы приехали сюда именно затем, чтобы его поддержать. Я уж было открыла рот, но вовремя заткнулась. Я боялась сказать нечто в духе своей мамочки и не желала выглядеть такой же законченной эгоцентристкой, как она. Я молчала, думая о том, как не хочется уподобляться мамочке, и тут дядя Дэрил отвел меня в сторонку и рассказал мне о том, какие серьезные люди ведут с ним переговоры относительно мамы. Он был уверен, что я все правильно понимаю.

А потом Салли Трейси спросила меня о фильме Сьюзен, типа того, есть ли там любовные сцены с моим участием и что это за сцены. Я ответила, что любовные сцены сделаны с очень большим вкусом и по-своему революционны, поскольку любовная пара состоит из двух женщин. И тогда Салли покачала головой и сказала:

— Думаю, у нас проблемы.

— Какие проблемы? — спросила я.

А дядя Дэрил заявил, что мне ни в коем случае не следует присутствовать на пресс-конференции.

— Ни фига! — возмутилась я.

Я уже была готова броситься на поиски Сьюзен, как тут из другой комнаты вышел тот человек. Ну, на самом деле я говорю о Марти Морески, хотя тогда я, естественно, не знала, кто он такой. А теперь позволь мне рассказать тебе о том, как он выглядел.

Марти нельзя назвать красивым в общепринятом смысле. По крайней мере, он не такой красивый, как ты. У него нет твоих манер, и по сравнению с тобой он не такой классный, и даже когда он станет таким пожилым, как ты, у него не будет твоего шарма. Марти добился успеха исключительно благодаря самому себе, и вообще, во многом он типичный парень из Нью-Йорка: вульгарный и шумный. У него вполне заурядное лицо и прямые черные волосы. Словом, ничего примечательного, если не принимать во внимание того, что он очень даже примечательный, особенно его голос — глубокий, мурлычущий — и его глаза — яркие, с лихорадочным блеском.

Подобно Сьюзен, Марти умеет произвести впечатление на собеседника, и к тому же он очень сексуальный. Очень крепкий и мускулистый, словом, из тех жилистых парней, что обладают недюжинной силой. Он всегда загорелый до черноты, и всегда в движении, и всегда много говорит. И ты уже реагируешь скорее не на то, как он выглядит, а на то, как он подходит к тебе, берет тебя за руку, смеется и говорит: «Белинда, солнышко! Надо же, дочурка Бонни! Поверить не могу, дочурка Бонни! Подойди ко мне, солнышко, дай мне на тебя посмотреть!»

И он очень темпераментный. Я хочу сказать, это чувствуется во всем. Я не говорю сейчас о его сексуальности, хотя в том, что касается секса, он прямо-таки одержимый. Нет, таким способом Марти осуществляет контроль.

На нем был роскошный серебристо-серый костюм-тройка, и он был весь увешан золотом: золотой браслет для часов, золотые кольца, золотые запонки, и, не буду скрывать, внешне он мне понравился, очень даже понравился. У него было красивое тело, по-настоящему красивое. Я имею в виду широкую грудь и узкие бедра. Нет, выглядел он на все сто.

Как бы то ни было, он выскользнул из маминой комнаты и произнес именно те слова, что я уже успела тебе пересказать, а еще наградил меня цепким взглядом, который словно говорил о том, что я ему нравлюсь. Но скорее всего, он просто хотел ко мне подмазаться. Конечно, уже потом, гораздо позже, Марти божился, что я действительно сразила его наповал. В любом случае, он тогда сказал мне, что моя мама — потрясающая, невероятная, сногсшибательная и все такое, знакомство с ней — самое волнующее событие в его жизни, и вообще она — женщина его мечты, суперзвезда, звезда, каких больше не делают, и так далее, и тому подобное.

И не успела я оглянуться, а мы уже сидели на кушетке и он спрашивал меня, как я отнесусь к тому, чтобы переехать в Лос-Анджелес и увидеть свою маму снова в зените славы. А еще он молол всякий вздор типа: «Эй, а какой твой знак зодиака? Нет, не говори. Я точно знаю, что ты Скорпион. Разве не так, солнышко? Да, я знал! Невероятно, что ты Скорпион, солнышко, так как я тоже Скорпион. Я вдвойне Скорпион. Как только я тебя увидел, то сразу понял, что ты Скорпион, потому что ты очень независимая». И дальше все в таком же духе.

Это, конечно, слабое оправдание, но должна сказать, что, обрушив на меня словесный поток, Марти выглядел весьма убедительно. И он держал меня за руку, и я вдруг почувствовала, как между нами пробежала искра: что-то вроде сильного физического влечения. И я задалась вопросом, сколько еще женщин испытали нечто подобное от одного только прикосновения его руки.

Я хочу сказать, что опустила глаза и увидела виднеющиеся из-под белоснежных манжет темные волосы на его запястье и золотой браслет от часов, который, казалось, еще сильнее подчеркивал, какие эти волосы жесткие и густые. Словом, даже такая незначительная деталь показалась мне невероятно притягательной. Она сводила меня с ума.

То же относится и к тебе. Я нахожу совершенно неотразимой твою манеру небрежно причесываться и то, что твои волосы находятся в художественном беспорядке; меня возбуждает выражение твоего лица, когда ты смотришь на меня сверху вниз; и я даже передать не могу, что чувствую в тот момент, когда лежу, прижавшись к твоей груди.