Массовая же кремация москвичей началась почти через год после испытательного сожжения. Аккурат на десятую годовщину великого Октября крематорий заработал на полную мощность. Газета «Вечерняя Москва» в те дни писала: «В Москве состоялось первое собрание учрежденного Общества распространения идей кремации в РСФСР. Общество объединяет всех сочувствующих этой идее. Годовой членский взнос составляет 50 копеек… Общее собрание решило организовать рабочие экскурсии в крематорий в целях популяризации идей кремации и привлечения новых членов…». И продолжалась здесь такая языческо-атеистическая утилизация членов общества кремации и сочувствующих этой идее до 1973 года. Это была запоминающаяся, прямо-таки бухенвальдская картина: из мрачной квадратной башни, господствующей над местностью, отовсюду хорошо заметной, день и ночь поднимался черный дым. Жильцы в соседних домах обычно не развешивали на балконах белье, — ветер мог принести на него сажи.

Многие годы трамвайная остановка, что на юго-западном углу Нового Донского кладбища, так и называлась «Крематорий». Автор очерка еще застал в первой половине 1970-х забавное по-своему объявление водителя в 39-м трамвае: «Остановка — «Университет Дружбы народов», бывшая — «Крематорий».

В годы работы Донского крематория через него прошли десятки тысяч трупов. Одних только солдат Великой Отечественной, умерших в московских госпиталях, здесь было кремировано и похоронено в братской могиле пятнадцать с лишним тысяч человек. Все погребенные в Кремлевской стене до 1973 года были преданы огню здесь же. В период репрессий с Лубянки, из Лефортова, из других мест сюда грузовиками свозили трупы казненный или замученных. И сейчас на территории нового Донского кладбища погребен прах В. К. Блюхера, А. И. Егорова, М. Н. Тухачевского, И. П. Уборевича, ИЗ. Якира, A.B. Косарева, С. В. Косиора, А. М. Краснощекова, П. П. Постышева, М. Н. Рютина, А. И. Угарова, H.A. Угланова, В. Я. Чубаря, а также Павла Васильева, Сергея Клычкова, Михаила Кольцова и многих других.

Здесь же был сожжен и предан земле известный деятель белого движения генерал Евгений Карлович Миллер (1867–1937). Во время гражданской войны Колчак назначил его главнокомандующим войсками Северной области, а затем и «Главным начальником края», в сущности, — диктатором. Столицей Миллера в 1919 году был Архангельск, в начале 1920-го — Мурманск. В Мурманске белые продержались до седьмого марта. В 1930-е годы Миллер возглавлял в эмиграции Русский Общевоинский Союз — организацию, ставившую целью свержение большевистской власти в России. НКВД провел тогда лихую операцию: Миллер был схвачен прямо на парижской улице, контрабандно вывезен из Франции и доставлен в Москву — в самую Лубянку. Рассказывают, что в Лубянке, в ожидании казни, Миллер попросил, чтобы ему дали Евангелие. Но чрезмерно взыскательному аристократу, привыкшему жить в комфорте, было отказано в его просьбе, — возможно, во всем НКВД не нашлось Евангелия, но, скорее всего, чекисты не сумели и не захотели понять, — что это за блажь такая генеральская? — читать всякие антинаучные, бессмысленные книжки. Здесь не Париж.

В глубине кладбища, на перекрестке двух дорожек, стоит обелиск в память о жертвах репрессий, а вокруг него в землю воткнуты десятки табличек с их именами. Такую табличку здесь может установить каждый, у кого был репрессирован кто-то из близких.

С момента пуска крематория основным типом захоронения на новом Донском стала урна с прахом, установленная в колумбарии или в самой кладбищенской стене. Иногда пепел кремированного хоронят в землю. И до самого последнего времени здесь не погребали умерших гробами, как это делалось в докремационный период.

В значительной степени именно поэтому новое Донское кладбище, начавшее свою историю, как вполне православное, русское, впоследствии сделалось кладбищем преимущественно «инородческим», как раньше говорили. Здесь сразу бросается в глаза непропорционально великое, по сравнению с другими московскими кладбищами, количество еврейских захоронений. Иногда на памятниках выбиты соответствующие символы, изредка встречаются надписи на иврите, но чаще всего еврейские захоронения узнаются просто по именам и фамилиям погребенных. Объясняется это опять же спецификой кладбища. Русские люди, во всяком случае, в основной массе, даже в годы наибольшего распространения атеистических и антиправославных идей предпочитали хоронить умерших традиционно, то есть предавать тело земле. Для евреев же это, по всей видимости, не имеет существенного значения, и поэтому они легко, без ущерба для традиций, кремируют своих умерших.

Но вот в конце 2000-х неподалеку от конторы появился крест с надписью: Схимонах Феодосий 31.V 1930–5.III 2009. Это совершенно немыслимо, чтобы монашествующий был кремирован! Так же абсурдно, как под венец пойти в самой схиме! Оказывается, с недавнего времени на новом Донском снова стали хоронить некремированные останки. Администрации каким-то образом удалось найти свободные пространства между колумбариями, и там теперь устроены места для захоронений гробом на продажу. По выражению одной кладбищенской работницы, такое место стоит «невообразимо сколько».

На территории кладбища несколько колумбариев, главным из которых считается здание бывшего крематория. Там по всем стенам устроены ниши, в которых стоят урны с прахом многих заслуженных людей — революционеров, военных, крупных ученых, академиков, деятелей культуры. Всем москвичам, да и гостям столицы тоже, хорошо известна т. н. «Горбушка» — крупнейший в Москве радиорынок. Но, наверное, мало кто задумывается, почему он так называется. Собственно, это неофициальное наименование перешло к рынку от расположенного по соседству дома культуры. А дом культуры был назван в честь Сергея Петровича Горбунова, одного из создателей советской авиации, инженера-конструктора, директора авиазавода. В 1933 году он погиб в авиакатострофе. И урна с прахом этого теперь почти забытого деятеля с тех пор покоится в здании крематория на новом Донском. Тут же погребены некоторые генералы и офицеры, погибшие под Москвой в 1941–1942 годах. Среди них, — начальник политуправления Западного фронта, дивизионный комиссар Дмитрий Александрович Лестев (1904–1941), имя которого носит соседняя с кладбищем улица. Очень много здесь похоронено революционеров с дооктябрьским стажем, разных политкаторжан, участников революции 1905 года, причем не только большевиков, но и членов других социалистических партий, которых в начале 1930-х еще хоронили по чести. Это уже позже их испепеленные останки стали ссыпать в общую яму. Здесь покоится даже совсем уже экзотический революционер — участник Парижской коммуны Гюстав Инар (1847–1935). Некоторое время в этом зале находилась урна с прахом Владимира Владимировича Маяковского (1893–1930), но затем его перенесли на Новодевичье. А в 1934 году здесь был кремирован и похоронен в стене сам автор проекта крематория — архитектор Д. П. Осипов.

Удивительно, что Маяковский, официально признанный главным голосом победившей революции, был перезахоронен всего лишь на Новодевичьем, а не в Кремлевской стене. «Поэтическое творчество Маяковского в целом — «Илиада» и «Одиссея» Октября», — писал в «Правде» Эдуардас Межелайтис в 1963 году. Но, уже канонизировав Маяковского, советская идеология не допускала появления ни малейших сведений, порочащих его образ. А между тем, более эпатажного литератора русская изящная словесность не знала за всю свою историю.