— А он не нужен, герр генерал! Пушка наводится через перископ командира танка. Заряжание также автоматическое, пневмоприводом, из V-образной кассеты над казенником, в одной обойме осколочные, в другой бронебойные, по десять штук, выбор боеприпаса одним тумблером у командира, он же наводчик. Экипаж всего два человека. При предельно плотной компоновке и отсутствии башни это позволило резко уменьшить забронированный объем, а значит — увеличить толщину брони. При массе всего в одиннадцать тонн, он по вооружению и броне примерно равен «пантере»! Но остается легким танком, не только по весу, но и по цене. Это первый образец — и расчеты показывают, что при массе двадцать пять тонн, как у вашего Pz.III, можно добиться вооружения и защищенности «тигра»!

Гудериан заинтересовался. Хотя, на его взгляд, с компоновкой французы перестарались. В германской школе танкостроения всегда уделялось особое внимание удобству работы экипажа, чтобы был простор. Здесь же — просто не было слов! Трансмиссия впереди, мотор справа, установлен продольно, позади топливный бак. А экипаж находился слева, в изогнутой норе (назвать этот отсек приличным словом было нельзя), причем водитель полулежал на спине за скошенным листом лобовой брони, и голова его находилась буквально между ног сидящего за ним командира-наводчика, теснота была такая, что оба танкиста просто не могли повернуться — и на обоих был один люк, над головой командира. Что делать водителю, если его товарищ будет убит — лишь молиться, снизу до люка было никак не достать. И люк можно было открыть, лишь довернув пушку на сорок пять градусов влево. Это при том, что считалось, по израсходовании снарядов из кассет, экипаж должен прямо на поле боя выйти из танка и загрузить второй боекомплект — из броневого ящика на корме слева. И всего один смотровой прибор с круговым обзором, тот самый командирский перископ — жестко связанный с пушкой — значит, видимость отвратительная (угол зрения мал): даже выставив голову в открытый люк, командир ничего не видел впереди-справа, мешал лафет. Шасси почти вдвое короче, чем у «пантеры» — что будет с устойчивостью при стрельбе? Броня на корпусе — а на пушке совершенно открыты и приводы наведения, и механизм заряжания, и кассета со снарядами, всё это уязвимо даже для осколков и пуль. И еще вопрос, насколько надежно всё это будет работать в боевой обстановке.

Но если таких машин будет много? И на каждую всего по двое «тотально мобилизованных», а не настоящих танкистов. Выпустить против русских целый рой таких «ос», меняя пусть даже по пять штук на каждый подбитый Т-54? А главное, сохранять жизни ветеранов панцерваффе — посылая вместо них в огонь только что призванных мальчишек. Зато Германия будет избавлена от вторжения русских орд!

— Так сколько вы можете дать нам этих недотанков и в какой срок?

Ленинград, 25 декабря 1943.

— Товарищ Сталин, докладываю вам, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия готова освободить всю Европу, а затем и Азию, Африку, весь земной шар от ига фашизма, капитализма, колониализма, раздвинув границы СССР до всей планеты, водрузив над Берлином, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком красное знамя всемирной республики труда (Именно Нью-Йорк. Поскольку письмо товарищ Сталину — от не слишком образованного человека. Который хорошо знал стихотворение Маяковского «я в восторге от Нью-Йорка города» — но не слышал про Вашингтон. — В. С.).

Две страницы убористого текста. Подпись: капитан Красной Армии Николай Максимов. Штампа военной цензуры нет — согласно закону, вскрытие любого письма, адресованного Генеральному Секретарю ВКП(б), считалось уголовным преступлением. И любой гражданин СССР мог воспользоваться своим правом донести до Вождя то, что считал полезным для Советской страны.

Головокружение от успехов — всего за год мы прошли от Волги до Вислы. И все бесчисленные легионы, набранные по всей Европе, не спасли бесноватого от поражений. От победы к победе — Красной Армии удавалось практически всё. Положение на фронте сейчас примерно соответствует тому, что в мире «Рассвета» было в декабре сорок четвертого, мы опережаем ту историю на целый год. Неудивительно, что иные армейские товарищи уже считают, как в этом письме, «не дальше чем через полгода мы выйдем на берег Ла-Манша, ведь Европа так мала, в сравнении с нашей территорией, уже освобожденной от фашистов». Вот только, в отличие от иной истории, здесь нет Второго фронта; Франция, Испания — это Еврорейх. И наши англо-американские союзники ну совершенно не могут похвастаться военной удачей — что вызывает у таких вот николаев максимовых откровенное шапкозакидательство: пинками разгоним и красное знамя над Вестминстером водрузим!

Разогнать-то, положим, можно, даже если они высадятся. И пройти до Гибралтара, как Гитлер в сороковом. А что дальше будет?

Ведь бесноватый фюрер сам вырыл себе могилу. Сороковой год еще ладно — но нападение на СССР при том соотношении сил и политических реалий во всем мире было чистой авантюрой. Немецкие победы сорок первого и сорок второго достигались ценой невероятного перенапряжения сил, этого у них не отнимешь, умели фрицы воевать не числом, а умением, но оборотной стороной этого была повышенная нагрузка на каждый элемент их военной машины. И оттого, когда здесь, в отличие от мира «Рассвета», нам удался «Большой Сатурн», оправиться от этого удара вермахт так и не мог, погибшие дивизии ветеранов заменить было некем. Именно в свете этого надо рассматривать все наши успехи текущего сорок третьего года — и конечно, опережающая информация и меньшие потери, а значит, ускоренное накопление опыта. Тени Сталинграда хватило нам, чтобы дойти до Варшавы — но немцы тоже учатся воевать!

«Перекрывая все танкодоступные направления, были выставлены несколько минных полос, обеспеченных плотно замаскированными пулеметными дотами. Первая и вторая полоса — обычные минные поля, противопехотная и противотанковая; третья, наиболее широкая и сложно устроенная (управляемый минный лабиринт), имела на вооружении мины различных типов и целиком создавалась вне зоны видимости наших наблюдателей на переднем крае. Этой минной полосе соответствовали две полосы траншей, образующих в совокупности так называемый „ложный передний край“, занятый отдельными пулеметными и противотанковыми расчетами, а также группами имитаторов повседневной деятельности войск. Вскрыть и изучить этот ложный передний край в процессе предварительного поиска или разведок боем (проводились в течение примерно месяца перед наступлением) — оказалось невозможно.

Следует отметить еще один эффективный прием, примененный здесь немцами — устройство схронов, „гнезд фаустников“ с большим запасом фаустпатронов, посреди минного лабиринта. Зная о малой эффективной дальности стрельбы из тогдашних фаустпатронов, таким образом немцы обеспечили минимальную дистанцию поражения наших танков в ходе боя.

Вся полоса обороны была очень хорошо оборудована инженерными сооружениями (дзотами, блиндажами, противотанковыми препятствиями, огромным количеством проволочных заграждений) и была пристреляна дивизионной артиллерией». Боевое донесение из 11-й Гвардейской армии, Восточная Пруссия.[21]