Зачастую рассказы о подвигах Пугача в Чувашии – не сказки. Просто чуваши называли Пугачами всех своих бунтовщиков, а их были толпы.

Войско Пугачёва направилось в городок с былинным именем Алатырь.

Атаманом Курмыша Пугачёв оставил чуваша Ивана Яковлева. Яковлев нацепил саблю, собрал в Курмыше «толпу» и повёл её вниз по Суре брать городок Ядрин. Ядринскую крепость построили в 1590 году на впадении в Суру речки Урги. Ко времени пугачёвщины от крепости ничего не осталось, но горожане решили защищаться. Оборону Ядрина возглавили комиссар Лихутин и купец Василий Засыпкин. Их ополчение вышло на берег Суры и, паля из разномастных ружей, кто во что горазд, отбило мятежников, которые пытались форсировать реку на плотах и сажёнками.

Потом появится легенда, что купцы Ядрина победили хитростью. Будто бы они изъявили покорность и принялись помалу перевозить мятежников на лодках. А в городке их без шума душили, пока не передушили столько народу, что Яковлев приказал отступить. Государыня наградит шестерых купцов Ядрина серебряными ковшами, а Засыпкина – дворянством.

Алексеевская церковь в городе Ядрин – свидетель пугачёвщины

Однако Яковлев не отцепился от Ядрина: он засел в кустах на правом берегу Суры напротив городка. А в городок вошёл отряд секунд-майора Карла Меллина. Майор воевал в деташементе Михельсона. Михельсон из Чебоксар двинулся в Арзамас, чтобы преградить Пугачёву дорогу на Москву, а Меллина командировал на выручку Ядрина. Майор без рассуждений переправил свою команду из городка через Суру на правый берег.

Меллин атаковал бунтовщиков, погнал, и у деревни Сормы его драгуны схватили самого Ивана Яковлева. Майор не церемонился и сразу вздёрнул разбойника на дереве. Взлетая в петле, Яковлев крикнул: пусть перелесок, где он умирает, будет кереметью. И чуваши потом выполнили волю атамана. Перелесок Яковлева объявили божьим. Уже два с лишним века на праздник солнцеворота в Сорминскую кереметь чуваши приносят печёных лошадок.

Керемети – священные рощи язычников. Огороженные заборчиками, они шумели почти у каждой чувашской деревушки. В середине XVIII века Комиссия новокрещенных дел подняла на них топор: крестоносцы вырубили множество рощ, а вместо них построили около сотни церквей. Чуваши этого не простили. И пугачёвщина в Чувашии превратилась в войну за веру. Бунтовщики сжигали храмы и топили в болотах колокола. Казнённых священников оказалось вшестеро больше, чем казнённых дворян и коштанов. Чаще всего чуваши вешали попов на деревьях – так в кереметях развешивали на ветвях шкуры жертвенных баранов. Надевая петли на шеи попам, чуваши говорили: «Теперь прими нашу веру». Ещё два века после бунта чуваши почитали у деревни Тогач «дуб двенадцати попов».

В церкви села Кожваж мятежники устроили «концлагерь» для попов: их свезли сюда на общую казнь. Попы сидели и ждали смерти. Спасла их воинская команда из крепости Козьмодемьянск. Поначалу Козьмодемьянск был осаждён отрядом чуваша Михопара, но отбился силами гарнизона и чудом иконы Владимирской Богоматери. Команда из Козьмодемьянска погналась за Михопаром – и по пути освободила смертников из Кожважа.

Священная Сорминская кереметь

Майор Карл Меллин, казнив Яковлева, занял село Курмыш, откуда Яковлев отправился в свой бесславный поход на Ядрин. Тотчас на Курмыш налетел отряд другого чувашского вожака – Михаила Негея. Меллин разбил это воинство, а самого Негея взял в плен и повесил.

Пугачёв тем временем вошёл в город Алатырь. Город был основан по приказу Грозного ещё во времена взятия Казани. Воевода Белокопытов бежал от Пугачёва, бросив Алатырь на старого прапорщика Сульдешева. Испуганные жители Алатыря встретили Петра Фёдорыча «с принадлежащею церемониею»: с благовестом и слезами, на коленях и с хлебом-солью.

Пугачёв назначил Сульдешева полковником. Старый хрыч принял присягу, но смолчал, что прячет в лесу огромную казну: 24 тыщи рублёв серебром. Деньги потерял воевода Белокопытов, а Сульдешев подобрал их и сберёг, не позарившись и на копейку. В Алатыре Пугачёв «вверг в ров погибели» два десятка местных дворян. Бунтовщики приволокли их в тюрьму к Сульдешеву, а старик ночью тихонько выпустил несчастных. За спасение дворян царский суд потом простит Сульдешеву присягу самозванцу.

В Алатыре Пугачёв решил наградить своих отличившихся бойцов, и местные мастера серебряных дел из монет с Петром I понаделали медалей. Заодно мастера попробовали сделать деньги с портретом Пугачёва. Для этого они использовали вышедшие из обращения медные монетки – шелеги. Получилось, что ко всем своим грехам в придачу Пугачёв оказался ещё и фальшивомонетчиком. Это в Российской империи каралось смертной казнью, и на следствии Пугачёв будет отпираться: «Манет никаких с своею мерскою харею никому делать не приказывал и оных не давал».

Отдохнув пару дней в Алатыре, Пугачёв повёл своё войско на Саранск.

Семитысячная орда бунтовщиков, гомоня, валила по тракту от Алатыря к городу Саранску. За рекой Сурой кончались земли чувашей и начинались земли другого финно-угорского народа Поволжья – эрзи.

Эрзянское княжество было современником Булгарии. Столица его находилась сначала в Рязани – Эрзяни, потом в Арзамасе – Эрзямасе. Князья эрзи назывались инязорами. Инязор Пургас потерпел поражение от русских, и эрзя потеряли свою государственность. На реке Инсар, притоке Алатыря, в 1641 году русские возвели Саранский острог. Ко времени Пугачёва Саранск был бойким торговым и ремесленным городком.

Эрзяне почитали Христа, однако их православие было дремучим, как их леса: с причудливыми суевериями, с наследием язычества, с выдумками раскольников. Лесной гений эрзи не воевал с христианством, а бурно преображал его. Эрзянами были легендарные отцы раскола – патриарх Никон и протопоп Аввакум. Мальчонкой увидел пугачёвщину эрзя «Кузька-бог» – мужицкий пророк Кузьма Пиляндин. В конце XVIII века он соединит обряды кереметей с обрядами храмов и создаст в Поволжье новую религию, в которую ухнут тысячи крестьян. Власть, ошалевшая от такой дерзости, в 1810 году сошлёт еретика «Кузьку-бога» в Сибирь.

Когда Пугачёв нацелился на Саранск, знать бежала из города и спряталась в Большом Мокшанском лесу. Простые жители встретили самозванца хлебом-солью у моста через реку Инсар. Пугачёв вступил в город 27 июля «в силе и славе». В Саранске ему досталось семь пушек и тридцать тысяч рублей: деньги Пугачёв щедро раскидал народу. Ему привели дворян – 62 человека, и Пугачёв без колебаний «произвёл подобные своему зверству варварствы»: отправил пленников на виселицу.