– Какие-нибудь проблемы? – спросила меня Сьюзан.

– Нет. Просто очередной налог на круглоглазость. – Я показал ей ксерокопии с красной печатью. – Что это такое?

– Разрешение на проезд иностранцев внутри страны, – ответила она, бросив взгляд на бумаги. – Такие давно вышли из употребления.

– Обошлось мне в десять баксов, – проворчал я.

– За пятерку я купила собственную печать.

– В следующий раз захвати с собой.

– Так ты собираешься остановиться в "Сенчури риверсайд"? – спросила она меня. – Я там жила, когда приезжала в Хюэ.

– И в этот раз будешь там жить. Но мы постараемся снять отдельные комнаты.

Мы взяли такси и велели шоферу ехать в "Гранд-отель".

– А если бы не подвернулась я, – спросила по дороге Сьюзан, – ты бы заказал себе одну вьетнамку на всю неделю или пользовался каждый день разными? Или подцепил бы белую в "Моряцком клубе"?

Я не знал, какой ответ правильный, и поэтому сказал:

– Я проводил бы больше времени в Океанографическом институте, а потом принимал холодный душ.

– Я серьезно.

– Если серьезно, дома у меня есть девушка.

Она не ответила.

Но я неплохо поднаторел в таких делах и поэтому добавил:

– Даже если бы никого не было, когда я на задании, я не совершаю ничего, что бы усложнило или скомпрометировало мою миссию. Но, как недавно выяснилось, ты из той же команды, что и я. Поэтому я подумал, что имею право сделать исключение.

– Я не из той же команды, – отозвалась Сьюзан. – И кроме того, когда в Сайгоне мы принимали решение ехать в Нячанг вместе, ты об этом не имел никакого понятия.

Я не припоминал, чтобы принимал такое решение, но и в этот раз счел за лучшее промолчать. А она тем временем продолжала:

– По-твоему, если ты на задании с коллегой женского пола, то имеешь право вступать с ней в интимную или романтическую связь? Наверное, так и познакомился со своей как-ее-там?

– Давай остановимся у рынка – мне надо купить намордник.

– Извини.

Больше до самого "Гранд-отеля" мы не сказали друг другу ни слова.

В гостинице портье подал Сьюзан факс на бланке "Бэнк оф Америка".

– Получила кредит на велорикшу? – хмыкнул я.

Она подала мне листок. Факс пришел, конечно, от Билла. Текст был следующим:

Вашингтонская контора категорически настаивает, чтобы ты немедленно возвращалась в Сайгон. Им срочно надо переговорить с тобой по электронной почте. Со своей стороны не возражаю, если ты захочешь пойти к Винсентам на новогоднюю вечеринку. Будем цивилизованными людьми и обсудим наши отношения, если таковые остались. Пожалуйста, ответь.

Я отдал ей факс.

– Решение за тобой, Пол, – сказала мне Сьюзан. – Они – твои начальники.

– Факс адресован тебе, а не мне, – ответил я.

– Что ж, у меня нет боссов в Вашингтоне. Я оказала услугу консульству. И конец истории.

Я не был в этом уверен, но тем не менее сказал:

– Напиши Биллу, что едешь со мной в Хюэ.

Сьюзан взяла у портье лист факсимильной бумаги. А когда кончила писать, показала текст мне.

Мистер Бреннер и я направляемся в Хюэ. Проинформируй об этом его контору. Вернусь через неделю. Привет Винсентам. Прости.

Он зашла с портье в заднюю комнату и появилась оттуда через несколько минут.

– Я сказала, что мы выписываемся сегодня. И просила прислать через полчаса такси: мол, ты едешь на автостанцию, а я – на вокзал.

Мы поднялись наверх.

– Готовься к приключению, – сказал я.

* * *

В полдень мы спустились в вестибюль – оба в джинсах, рубашках-поло и кроссовках. Расплатились с гостиницей, и Сьюзан повела меня на веранду. В этот день столики обслуживала Люси, и Сьюзан вложила ей в ладонь несколько купюр. Пожилая вьетнамка рассыпалась в благодарностях и начала что-то тараторить моей спутнице.

– Она говорит, что вас не помнит, – перевела Сьюзан. – Но помнит американских солдат, таких... горячих и сумасшедших. Но все они были к ней добры. Она желает нам счастливого пути.

– Передай ей, – попросил я, – что я не забываю доброты и терпения вьетнамских девушек, которые делали такими приятными наши увольнительные от войны.

Сьюзан перевела. Вьетнамка поклонилась. Мы обнялись и расцеловались – на французский манер, в обе щеки.

Потом мы со Сьюзан возвратились в вестибюль, забрали чемоданы и вышли на улицу, где уже нас поджидало такси.

– Это выглядело очень мило, – заметила Сьюзан. – Что вы сказали друг другу?

– Сказали, что мы – старинные друзья. Вместе прошли через войну.

Таксист поставил наши чемоданы в багажник, мы поехали.

Такси высадило сначала Сьюзан – у вокзала, а затем меня – у автостанции.

Я вошел в здание, переждал несколько минут, затем вышел, взял другое такси и доехал до гостиницы "Тонгхат" на побережье. Оставил вещи у старшего коридорного, вышел на террасу и занял столик. Через пять минут ко мне присоединилась Сьюзан.

Нам предстояло убить несколько часов, прежде чем появиться в "Пройдох-туре". А это место было не хуже других и не привлекало внимания. Посетители – все люди с Запада. И ни одного из министерства общественной безопасности.

Мы пообедали.

– Зачем ты едешь со мной? – спросил я Сьюзан.

– Не хочу возвращаться в Сайгон.

– Объясни.

– С тобой лучше.

– Почему?

– Ну... можешь подумать, что мне велели присматривать за тобой. Или мне стало скучно и захотелось острых ощущений. Или что я схожу по тебе с ума.

– Признаюсь, все эти мысли меня посетили.

Сьюзан улыбнулась:

– Выбери любую версию, которая тебя устраивает. Но не больше.

Я обдумал ее слова.

– Предпочитаю первые две, потому что если верна третья и с тобой что-нибудь произойдет, я себе никогда не прощу.

Сьюзан закурила и стала смотреть, как из устья реки в море выходили рыбачьи лодки.

– Не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность за мою безопасность. Я сама умею о себе позаботиться.

– О'кей. Но даже в армии существовала система товарищеской поруки. Двое присматривали друг за другом.

– Тебе приходилось терять друзей?

– Двоих.