class="p1">Я взглянул на майора и его людей и смог прочесть мысли в их глазах. Это был какой-то кошмарный сон. Битва за Насирию была далека от завершения: прямо перед ними находились еще тысячи бойцов на хорошо замаскированных, хорошо оборудованных оборонительных позициях, и они явно были готовы к бою. По численности эти иракские войска, регулярные солдаты плюс федаины, были намного больше, чем войска, которые остановили корпус морской пехоты в Насирии и обошлись им так дорого.

Я решил, что пришло время сообщить майору хорошие новости.

— Несмотря на то, что нам не удалось достичь цели нашей миссии, мы обнаружили несколько иракских позиций по пути следования. Мы можем предоставить вам координаты для каждой из них.

Я увидел, как лицо майора просветлело. Мы склонились над картами. Я рассказал ему о каждом месте засады и высказал свое лучшее предположение относительно того, каковы силы противника в каждом из них. В точке первой засады, самой северной точке атаки, мы с Джейсом рассчитали, что там был батальон иракских войск плюс 200 человек из отряда охотников-федаинов.

На втором месте засады, по нашим расчетам, должен был находиться еще один батальон. В третьей точке засады, по нашим расчетам, была рота. Затем была рота, которая нас так и не увидела, плюс место засады на Т-образном перекрестке, к северу от Насирии. В целом, мы подсчитали, что это составляло как минимум около 2000 иракских пехотинцев плюс ополчение, а возможно, и намного больше.

Наши оценки были основаны на объеме огня, который обрушился на нас с этих позиций, плюс на том, что мы видели из техники. Я сказал майору корпуса морской пехоты, что эти цифры были консервативными. Эти 2000 бойцов будут иметь равное количество материально-технического обеспечения, связистов и резервных войск для поддержки.

— Мое мнение таково, что вы должны быстро нанести авиаудары по этим позициям, — сказал я ему. — Врежьте им как следует, прежде чем двигаться вперед, и это расчистит вам путь, ребята.

Майор посмотрел на меня. Кивнул. Я видел, как в его усталых глазах загорелся огонек возбуждения.

— Еще бы, солдат, — прорычал он. — Ты чертовски прав, мы так и сделаем.

С этими словами он начал выкрикивать приказы. Я сидел там, смакуя свой кофе, прекрасную чашку домашнего приготовления из кофе «Старбакс», в то время как его люди суетились вокруг, передавая эти координаты по цепочке через свою радиосеть. Это был один из лучших кофе, который я когда-либо пробовал в своей жизни, и я осушил его до дна. Затем я направился обратно к фургонам, где обнаружил парней, готовящихся поваляться на палубе рядом с нашими верными Пинки.

Мы были полностью выжаты. Но прежде чем впасть в кому, нужно было сделать еще одну вещь. Нам нужно было организовать охрану, потому что если мы могли проехать через американскую линию фронта совершенно незамеченными, то, как мы полагали, это мог сделать и противник.

Я был слишком взвинчен, чтобы спать, поэтому отправился на первую вахту вместе с Дезом. Отправляясь с острова света, которым была Насирия, в темноту к северу от нас, я прочитал короткую молитву. Я родился и вырос католиком, хотя, наверное, в последнее время изрядно погряз в грехах. Тем не менее, я улучил минутку, чтобы поблагодарить своего Бога за то, что и я, и все парни из моего патруля были живы. И я принес извинения за то, что молился только тогда, когда был в дерьме и отчаянно нуждался в помощи.

Глава 26

Если не считать моего пребывания на часах, я спал сном полного изнеможения. С первыми лучами солнца мы, все девять человек, были на ногах, готовы и заряжены для боевого дежурства. Никто не собирался снова ложиться спать, поэтому Трикки и Джо настроили нашу ВЧ рацию PRC-319. Хотя Трикки отключил шифрование на TACSAT и УКВ-рациях, у нас все еще была система ВЧ, с помощью которой мы теоретически могли отправлять безопасные текстовые сообщения, но только тогда, когда она хотела работать.

Устанавливать ВЧ-связь на большие расстояния — сущий кошмар, и в любом случае это было дерьмовое оборудование. Нам удалось отправить короткое текстовое сообщение в штаб Следопытов, или, по крайней мере, мы надеялись, что оно прошло: «Доклад обстановки: координаты противника в квадрате 937584 … Наши координаты с американскими войсками в квадрате 738295. Потерь нет».

Мы выпили чая и перекусили, взошло прекрасное и яркое солнце. В ясном свете пустыни мы начали кое-что замечать. Я понял, что шнурок на моей левой нижней штанине не развязался: он отсутствовал полностью. Я присмотрелся повнимательнее и заметил, что в материале проделано отверстие. Я проверил ногу, и там была едва заметная ссадина.

Я более внимательно осмотрел пробоины. Они состояли из круглых входных и выходных отверстий типа тех, которые делаются пулей калибра 7,62 мм. Каким-то образом мне прострелили брюки, но пуля не задела ногу. Когда мои руки ощупали эти пулевые отверстия, я заметил, насколько они распухли. У меня были пальцы, похожие на сосиски. Должно быть, это было из-за часов, проведенных с трясущимся пулеметом, когда я водил им взад-вперед по целям.

Пальцы похожие на сосиски. Я как бы улыбнулся про себя: эта фраза вернула меня далеко назад. У меня всегда это ассоциировалось с принцем Чарльзом, шефом нашего полка. В тот день, когда мне должны были присвоить офицерское звание, принц Чарльз должен был пообедать с нами за нашим полковым столом — парадным столом. На церемонию приехали моя мама, мой папа и мои сестры, а также мои бабушка и дедушка из Ливерпуля.

Дедушка сказал мне, что однажды ему довелось встретиться с принцем Чарльзом, и если мне когда-нибудь доведется пожать ему руку, я должен хорошенько рассмотреть его пальцы. Они были похожи на маленькие сосиски. Тогда у меня не было такой возможности, но я всегда помнил, что сказал дедушка. Некоторое время спустя парашютно-десантный полк должен был получить новые полковые знамена, поскольку, после двадцати пяти лет службы, наши знамена были хорошо потрепаны в боях. Как один из самых молодых офицеров в полку, я был выбран для вручения знамен от принца Чарльза. Потом был ужин в шатре, и я пожал ему руку и завел с ним беседу.

Принц Чарльз не вел бессмысленных «светских бесед». Он был сосредоточен и вовлечен в работу, и я им очень восхищался. Он поразил меня тем, что искренне интересовался тем, кто я такой и что хочу сказать. Мы встретились еще раз, когда я участвовал