Этот человек спокойно поднял пистолет, держа его перед собой. Палец на спусковом крючке.

— Easy, Berntsen,[45]— сказал он.

Трульс Бернтсен протяжно завыл.

Харри падал.

Он наклонил голову, сгорбился и стал пятиться, когда первый заряд дробовика просвистел у него над головой. Он пятился туда, где находилось окно. Почувствовал, как стекло прогнулось, прежде чем вспомнило, из чего оно сделано, и подалось.

Теперь он находился в свободном падении.

Время резко затормозило свой бег, как будто он падал через толщу воды.

Руки медленными движениями рефлекторно пытались остановить вращение тела, которое уже начало исполнять сальто назад. Недодуманные мысли носились между синапсами мозга: он приземлится на голову и шею; ему повезло, что в номере не было штор; обнаженная женщина вверх ногами в окне напротив.

А потом он погрузился во что-то мягкое. Пустые картонные коробки, старые газеты, использованные подгузники, упаковки из-под молока и несвежий хлеб из кухни гостиницы, влажные фильтры с остатками кофе.

Он лежал на спине в мусорном баке под стеклянным дождем. Из окна над ним были видны вспышки, похожие на фотоаппаратные. Вспышки от выстрелов. Но было на удивление тихо, как будто выстрелы раздавались в телевизоре с приглушенным звуком. Харри почувствовал, что клейкая лента на горле порвалась и из раны потекла кровь. Какую-то долю секунды он раздумывал, а не остаться ли лежать здесь. Закрыть глаза, уснуть, улететь. Он словно со стороны наблюдал, как встает, перепрыгивает через край бака и несется к воротам на другой стороне двора. Открывает их, слыша протяжный яростный вой из окна, и выбегает на улицу. Поскальзывается на крышке люка, но удерживается на ногах. Видит, как работающая негритянка в узких джинсах автоматически улыбается ему и надувает губки, но, оценив ситуацию, отворачивается в другую сторону.

Харри побежал.

И решил, что на этот раз он будет просто бежать.

До тех пор, пока бежать будет больше некуда.

Пока не наступит конец, пока они не схватят его.

Он надеялся, что ждать этого уже недолго.

Во время ожидания он будет делать то, на что запрограммирована добыча: будет бежать, попробует ускользнуть, попытается выжить еще несколько часов, несколько минут, несколько секунд.

Сердце его возмущенно колотилось. Перебегая дорогу перед ночным автобусом, он засмеялся и помчался дальше, к Центральному вокзалу.

Харри был заперт. Он только что проснулся и понял это. На стене прямо над ним висел плакат, изображающий человеческое тело без кожи. Рядом — аккуратно вырезанная из дерева фигурка, представляющая распятого на кресте человека, который вот-вот истечет кровью. Дальше — медицинские шкафчики.

Харри повернулся на скамейке. Попытался продолжить с того момента, как вчера отключился. Попытался представить картинку. На ней было множество точек, но ему пока не удавалось соединить их одной линией. Да и сами точки были только предположениями.

Предположение номер один: Трульс Бернтсен — сжигатель. Он работает в Оргкриме и поэтому великолепно подходит для целей Дубая.

Предположение номер два: Беата получила совпадение с ДНК Бернтсена в регистре.

Именно поэтому она не хотела ничего говорить, не убедившись на все сто процентов: анализ крови из-под ногтей Густо указывает на одного из полицейских. И если это так, то Густо поцарапал Трульса Бернтсена в день своей смерти.

А вот дальше начиналось трудное. Если Бернтсен действительно работает на Дубая и получил задание покончить с Харри, то почему появились эти Братья Блюз и попытались снести головы им обоим? И если они люди Дубая, то как получилось, что они и сжигатель пришли следом друг за другом? Разве они не на одной стороне? Или просто операция оказалась плохо скоординированной? Или она не была скоординирована, потому что Трульс Бернтсен действовал по собственной инициативе, чтобы помешать Харри передать полиции доказательства из могилы Густо и таким образом раскрыть его?

Раздался звон ключей, и дверь открылась.

— Доброе утро, — прощебетала Мартина. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — соврал Харри, посмотрев на часы.

Шесть утра. Он сбросил шерстяное одеяло и спустил ноги на пол.

— Наш медицинский кабинет не предназначен для ночлега, — сказала Мартина. — Полежи еще, и я наложу новую повязку на твое горло.

— Спасибо, что приняла меня вчера ночью, — произнес Харри. — Но как я говорил, в настоящее время прятать меня небезопасно, поэтому, думаю, мне лучше уйти.

— Ляг немедленно!

Харри посмотрел на нее. Вздохнул и покорился. Закрыл глаза и стал слушать, как Мартина открывает и закрывает какие-то ящики, как звенят ножницы, прикасаясь к стеклу, как разговаривают первые клиенты, пришедшие позавтракать в кафе «Маяк», расположенное этажом ниже.

Пока Мартина разматывала повязку, которую наложила ему вчера, Харри свободной рукой набрал номер телефона Беаты и попал на весьма лаконичное сообщение с просьбой к звонящему быть кратким, гудок.

— Я знаю, что кровь принадлежит бывшему следователю по особо тяжким из Крипоса, — сказал Харри. — Сегодня в течение дня ты получишь подтверждение этому из Института судебной медицины, но пока никому не сообщай. Одного этого недостаточно для того, чтобы судья выдал ордер на арест, а если мы будем продолжать трясти его, то существует риск, что он сожжет все это дело и исчезнет. Поэтому мы задержим его за что-нибудь другое и таким образом выиграем время для работы. Взлом и убийство в байкерском клубе в Алнабру. Если я не слишком ошибаюсь, то это тот самый человек, с которым Олег пытался ограбить этот клуб. А Олег даст показания. Поэтому я хочу, чтобы ты послала фотографию Трульса Бернтсена, работающего сейчас следователем в Оргкриме, в адвокатскую контору Ханса Кристиана Симонсена и попросила его предъявить снимок Олегу для опознания.

Харри положил трубку, вздохнул, почувствовал, как она пришла, такая резкая и сильная, что он начал задыхаться. Он отвернулся, поняв, что содержимое желудка раздумывает над тем, не совершить ли ему путешествие наверх.

— Больно? — спросила Мартина, проводя пахнущим спиртом тампоном по его шее и горлу.

Харри помотал головой и кивнул в сторону открытой бутылки со спиртом.

— Понятно, — сказала Мартина, завинчивая пробку.

Харри глупо улыбнулся и почувствовал, как покрывается потом.

— Неужели уже никогда не будет лучше? — тихо спросила Мартина.

— Что? — сиплым голосом сказал Харри.

Она не ответила.

Взгляд Харри заметался между скамейками в поисках случайного предмета, способного отвлечь его мысли на что угодно, лишь бы отвлечь, и остановился на золотом кольце, которое Мартина сняла с пальца и положила на скамейку перед тем, как начать заниматься его раной. Они с Ричардом были женаты уже несколько лет, на кольце появились царапины и выбоины, оно не было новым и гладким, как кольцо Туркильсена из «Теленора». Харри ощутил резкий холод и зуд на коже головы. Но это, конечно, мог быть просто пот.