Вскоре в гостиную вошла Шарлотта, одетая в шикарное платье цвета лаванды. Впрочем, уже в следующий миг до Питта дошло, что это платье тетушки Веспасии, слегка подогнанное по фигуре. Шарлотта, даже в трауре, никогда не одевалась в черное.

Она была бледна, под глазами залегли темные круги. Однако стоило ей увидеть его, как ее лицо тотчас озарилось счастливой улыбкой, чему Питт несказанно обрадовался. Потому что там, где Шарлотта, там и его дом, независимо от того, где они находились.

— Томас, как я рада, что ты вернулся! — воскликнула она. — Потому что здесь стало просто невыносимо. Мы все смотрим друг на друга, а в себе держим дурные мысли, и когда хотим что-то сказать, не находим нужных слов.

Произнеся это, Шарлотта повернулась и, закрыв за собой дверь, прижалась к ней спиной. Она стояла перед Питтом, нервно кусая губы и сжав руки в кулаки, как будто собиралась с мужеством.

— Это не Тэсси, — сказала она наконец, в упор глядя на мужа. — Я выяснила, чем Тэсси занимается по ночам. Куда ходит и почему возвращается, забрызганная кровью.

Питт ощутил, как в нем нарастает обжигающая волна ярости. Или это все-таки был страх? Причем страх не только за нее, но и за себя, страх потерять все, что ему было дорого, — глубокое, теплое чувство защищенности, которое, в свою очередь, поддерживало все остальные помыслы и стремления. Все его мужество.

— Что ты сказала? — вырвалось у него.

Шарлотта поморщилась и закрыла глаза.

— Только не кричи, Томас.

Тогда он шагнул к ней и, взяв за локоть, оттащил от двери на середину комнату и развернул к себе лицом. Томас прекрасно знал, что делает ей больно.

— Что ты сказала? — Он вновь сорвался на крик.

Одно то, что, войдя в комнату, она, вместо того чтобы броситься ему на шею и поцеловать, осталась стоять у двери, что не ответила криком на крик, означало, что она чувствует за собой вину.

— Ты шла за ней следом! — бросил он ей в лицо обвинение.

Глаза ее тотчас широко раскрылись, но он не увидел в них раскаяния.

— Мне нужно было выяснить, куда она идет, — пояснила Шарлотта. — К тому же я оказалась совершенно права — Тэсси помогает при родах! Многие бедные женщины, особенно незамужние, не могут позволить себе повитуху. Именно поэтому так много этих несчастных умирает при родах. Томас, то, что делает Тэсси, — это просто прекрасно, и люди ее любят.

Увы, Питта она не убедила. Он был зол на нее за то, что она рисковала собой лишь затем, чтобы снять с Тэсси жуткие подозрения, в том числе и его собственные.

— То есть ты одна среди ночи шла за ней в какой-то бедный дом? — прикрикнул он на Шарлотту, даже не заметив, что трясет ее. — Знаешь, кто ты после этого? Ты безмозглая идиотка! Она могла завести тебя куда угодно! Что, если бы женщина, чьи останки мы нашли в Блумсбери, была на ее совести? Ты подумала о том, что могла стать ее следующей жертвой?

Томас был вне себя от ярости. Он с удовольствием отшлепал бы ее, как матери шлепают любимых, но неразумных детей. Вот и Шарлотта была для него таким ребенком, который, к примеру, едва не угодил под колеса кареты. В голове Питта роились самые разные картины того, что могло случиться с ней, причем одна страшнее другой. В эти минуты Кларабелла Мейпс и жуткий лабиринт трущоб, по которому он преследовал ее, были для него куда большей реальностью, нежели стены этого уютного дома.

— Ты глупая, безответственная женщина! Неужели я, прежде чем выйти из дома, должен запирать тебя в чулане, чтобы быть уверенным, что ты не совершишь никаких глупостей?

Если в самом начале Шарлотта и ощущала свою вину, то теперь в ней заговорила обида. Муж был к ней несправедлив, и она имела полное право оскорбиться.

— Ты делаешь мне больно, — холодно сообщила она.

— Тебя следует выпороть! — бросил он ей в ответ, ничуть не ослабив хватку.

Тогда Шарлотта в отместку больно стукнула его мыском ботинка по голени. Вскрикнув от боли, Питт мгновенно отпустил ее. Она же предусмотрительно отпрянула назад.

— Не смей обращаться со мной как с неразумным ребенком, Томас Питт! — сердито бросила она ему. — Я не кисейная барышня, я не из тех, кто весь день сидит сложа руки и кого можно отправить к себе в комнату, если, по твоему разумению, она говорит глупости. Эмили — моя сестра, и я не допущу, чтобы она отправилась на виселицу по обвинению в убийстве Джорджа. И если я могу хотя бы чем-то помочь ей, я это сделаю. Тэсси влюблена в Мунго Хейра, помощника викария Бимиша. Он помогает ей в ее деле. И она собирается выйти за него замуж.

Питт, будучи все еще зол на нее, решил проявить мужскую солидарность.

— Но отец ей этого никогда не позволит. Не даст согласия.

— Еще как даст! — возразила Шарлотта. — Я пообещала ему, что ты никому не расскажешь о его связи с Сибиллой, если он даст согласие на этот брак. Если же нет — я приложу все усилия к тому, чтобы общество узнало об их романе во всех его грязных подробностях. Так что не волнуйся, отцовское благословение Тэсси получит.

— Ты ему это пообещала?! — взревел Томас. — Ты слишком многие вещи воспринимаешь как само собой разумеющееся. Что, если я не соглашусь выполнить данное тобой обещание? Кто вообще давал тебе право раздавать обещания от моего имени?

Шарлотта ответила не сразу. Сокрушенно вздохнув, она сглотнула застрявший в горле комок и с укором посмотрела ему в глаза.

— В таком случае Тэсси не сможет выйти замуж за того, кого она любит, потому что он ей не ровня и не имеет денег, — сказала она. — И тогда она останется старой девой и проведет долгие годы, прикованная к капризной старухе, будет выполнять все ее прихоти, пока та не умрет, после чего все повторится, с той единственной разницей, что помыкать ею будет родной отец. Либо это, либо брак с нелюбимым человеком.

Шарлотта не стала напоминать ему, что точно такая же судьба была уготована и ей самой, не будь ее отец чуть сговорчивее, чем Юстас, и не заступись за нее родная мать. Питт сам прекрасно это знал, и понимание сей простой истины лишило его права хоть в чем-то упрекать жену. В конце концов, Шарлотта сделала то, чего он от нее ждал.

И в ярость его привел не сам ее поступок как таковой, а то, что она сделала это сама, не дождавшись его указаний. Но сказать это вслух он не осмелился — это было бы смехотворно. Сама жалоба была бы смехотворна. Поэтому Томас поспешил сменить тему, чтобы разыграть свою козырную карту.

— Я раскрыл убийство женщины, чьи останки мы нашли на кладбище в Блумсбери, — похвастался он. — И схватил убийцу. Правда, сначала мне пришлось за ней хорошенько побегать. Зато теперь у меня достаточно улик, чтобы отправить ее на виселицу.

Козырь себя оправдал. Своим заявлением он явно сразил жену наповал, потому что на лице Шарлотты теперь читалось смешанное с ужасом восхищение.

— Сказать по правде, я не думала, что ты его раскроешь, — честно призналась она. — Как тебе это удалось?