Музыкальная проза, проза на кончиках пальцев… или на отпечатках? Да, пожалуй, это проза на отпечатках пальцев! Кое-что уже переведено моим литагентом из ALTA Рэйчел Даум: контракт на публикацию подписан, это первые красивые шаги на англоязычном рынке.

И. М.: Что сейчас пишете – и есть ли то новое, что интересно издать?

Н. Р.: «Их есть у меня». Проза. Пьесы. Эссе. Главное успеть составить слова и смыслы так, чтобы с легкой анимкой отлететь от не всегда легкого тела. Как говорила Стефановна, «это для девятого тома». Его и пишу. Это по крайней мере забавно – продолжать работать. Работать несмотря на дымящуюся реальность, данную нам в ощущениях.

01.07.2020

«„Карлсон, танцующий фламенко“, прилетел»

О новой книге, литературной нонсенс-ситуации и об идеальном тексте как даре слова, помноженном на безначальный перфекционизм

Беседу ведет Алина Витухновская[148]

Алина Витухновская: Наталья, расскажите о вашей новой книге «Карлсон, танцующий фламенко»: она о любви, хотя вы и говорите, что о любви больше не пишете. Почему? Эта тема стала несовременной, неактуальной или просто потеряла значимость лично для вас?

Наталья Рубанова: Эта книга – отчасти закрытый гештальт: всё, ну или почти, уже было сказано на эту тему в моих книгах «Москва по понедельникам» (проба пера), «Коллекция нефункциональных мужчин»[149], «Люди сверху, люди снизу»[150], в романе «Сперматозоиды»[151], в повестях «Анфиса в Стране чудес»[152] и «Эгосфера»[153]… Прозу в подобной тональности сейчас не пишу, ибо всему свое время, в том числе тому, что в социуме называют любовью. Смысл словечка извращен. Им ретушируют и вариативные привязанности, и разноформатные неврозы, и полусредневековые комплексы, и обыденные инстинкты, и прочее, к любви отношения не имеющее. Если обнажить до предела «лю-лю» бледнолицых, танцующую ламбадку по соцзаказу, то такая ламбадка, разумеется, интереса не представляет. Посмеиваюсь над своими персонажами, не имеющими, впрочем, срока годности… сколь они порой трогательны, сколь наивны в выражении чувств! Но читатель только того и ждет – выражения треклятых чувств. Что ж, в «Карлсоне, танцующем фламенко» он получит всё это с лихвой. Образчик человечьих трагикомедий. Главное не захлебнуться: тяжелый вес, почти двадцать авторских… многие листы, как ни крути у виска, о любви, многие – о смерти, многие о смехе и – да, о том самом забвении. Ну и еще: когда долго бить по одному месту, оно теряет чувствительность. Мои герои в итоге теряют чувствительность к чувствам, сорри за тавтологию. Мудреют. Но мудрость обходится им крайне дорого. Некоторые до нее так и не доживают. Продолжение банкета следует, несмотря на мой скептицизм: в планах новые книги серии «Тёмные аллеи XXI век», где «Карлсон, танцующий фламенко»[154] – лишь первый гвоздь из человекоматериала. На очереди – второй том, «Хулигангел»[155].

А. В.: Периодически ваш изысканный текст немного напоминает мне Набокова. А еще русскую прозу конца 90-х: Евгения Лапутина, Валерию Нарбикову. Повлияли ли на вас эти авторы и кто для вас является литературным авторитетом?

Н. Р.: Отголоски соприродного языка можно найти у любого писателя. А я люблю писать от руки, и была б моя воля… точнее, время на компьютерный набор рукописных текстов, но его нет. Целенаправленно никого не копировала – хватает себя с избытком. Чужое попросту не уместится. Из бесспорных эталонов в прозе – да, Набоков. Да, Вирджиния Вулф с великой книгой «Орландо». Да, сказки Андерсена: куда без «Русалочки» и «Старого уличного фонаря»! Бунин-Бунин… Ну а Бродский – едва ли не единственный поэт, которого не скучно читать. Нарбикову перелистывала с интересом, когда была моложе… а потом ее перестали печатать, она же не вписывается в нынешний «коммерческий формат»! Интересны зарубежные авторы, все они популярны: Эльфрида Елинек, Маргарет Этвуд, Юдит Херман, пресловутый Мишель Уэльбек. Но – отчасти – и пишущие на русском Владимир Сорокин, и не любимый вами Виктор Олегович Пелевин. Раньше обожала Милана Кундеру… потом многое «ушло». Набоков с Бродским неизменны – это своего рода баховское «Искусство фуги»: искуснее из буковок ничего пока не сотворено. Что до идеалов, то знаменитый бунинский цикл очень повлиял в юности на стиль – именно потому новая серия моей прозы в «Лимбус Пресс» и называется «Тёмные аллеи XXI век». И этот толстый, в самом расцвете сил «Карлсон, танцующий фламенко», – первый томик данного цикла.

А. В.: Ваши бумажные книги не выходили с 2013-го по 2020-й: с чем это связано?

Н. Р.: С классическим замалчиванием, такой вот неполиткорректный анекдот. Шокирующая многих нелепость, учитывая, сколько всего написано за это время и уж какой на дворе новый год. Простецкий портяночный литгеноцид: термин мой. Привет из эс-эс-эрии, где живое в искусстве выжигалось каленым железом – оставался снулый соцреализм. К нему сейчас отчасти и приходит поп-книжпром. Стертый язык, удобный условной литпартии сюжет, «подлайкивающий» автор-конформист, которому не снилось цветаевское дуновение вдохновения. Таких недописателей пруд пруди – ну или мост мости́, имена известны… да, они продаются. Не читаю это унылое… стоп: как сказать так, чтобы не снизойти до ихненького стилька? Стилька «новых писателей»? Поясню. В больших издательствах беладонной расцветает коммерческая цензура. У беладонны ядовиты все элементы, а значит, ни муха туда не пролетит, ни муза. Качество текста, стиль автора мало кого там занимает: «это» для коммерческих редакторов «пустое» излишество, «неудобное» обременение. Подзаголовок моей новой книги, кстати, «неудобные сюжеты»… бесстыдные психокартинки. У относительно же независимых издателей порой не хватает финансов – или иной взгляд на вещи, о которых пишу: вкусовщину никто не отменял. Буковки – не английские фунты-красавцы, чтоб любить их безусловной любовью. В книге поднимаются в том числе темы, не резонирующие с ватным шмыганьем «скреп». Говорю сейчас в целом о современной русской и русскоязычной интеллектуальной прозе, которую издать, если автор вне ангажированной литтусовки, практически невозможно. Либо на грант, либо за свой счет. Третьего не дано – впрочем, да, есть еще самиздат… Кстати, не считаю свою прозу гипер-«интеллектуальной»: она для всех, у кого есть хоть немного мозга и сердца.

А. В.: А как обстоят дела с вашими новыми переводами? У вас появился литературный агент за рубежом?

Н. Р.: Другие берега существуют, главное доплыть до них в этой, а не в следующей. Некоторые новеллы из лимбусовской книги «Карлсон, танцующий фламенко» мой фантастически талантливый литагент Рэйчел Даум перевела на английский. Они напечатаны в литжурналах США – в частности, в чикагском «Word Without Borders» (WWB) опубликованы «Шесть музыкальных моментов Шуберта», а в бостонском ANMLY – «Ромка и Америка». В августе 2020-го прошло также весьма любопытное онлайн-событие, которое спонсировали «PEN America» и «PEN Translation Committee». Точнее, так: «Translation