К Теммину возвращается прежнее дурное предчувствие, что что-то не так. Брентин не машет в ответ. Гвардеец напряжен.

— Тем? — говорит Брентин.

Сын замедляет шаг.

— Пап, я… просто хотел поздороваться. И смыться от мамы.

Гвардеец хмуро смотрит на Брентина.

— Разберись, или это сделаю я.

Брентин кивает.

«В смысле — разберись?» — уже собирается спросить Теммин.

Но не успевает.

Отец разворачивается к нему. В его руке бластер.

Брентин нажимает на спуск.

Все вокруг дрожит и грохочет. Кашиик содрогается в тектонических судорогах — сверху сыплется земля, падают клочья мха, массивные корни вокруг извиваются, словно внезапно разбуженные своенравные змеи.

Прижавшись спиной к стене туннеля, Джес ждет, пока мимо пройдет толпа вуки, которые что-то рычат и воют друг другу. Она не понимает их — шириивук состоит из сплошных горловых и гортанных звуков и, если прислушаться внимательнее, невероятно сложен. Но хоть она и не понимает слов, она прекрасно осознает, что чувствуют эти вуки.

А чувствуют они то же самое, что и она: тревогу, страх и горе.

Им ведь почти удалось.

Еще немного — и они освободили бы целую планету и целую расу, совершив правое дело ради справедливой цели.

И тем не менее…

Несмотря на все их усилия, вот чем все обернулось. Империя — если те корабли в небе все еще причисляют себя к ней — пытается уничтожить на планете все живое. Джес уже знает, как все будет. Многие освобожденные вуки свободны лишь отчасти. Большинство все еще заперто в поселениях, а это означает, что убить их не сложнее, чем расстрелять из бластера ведро лягушек.

Здесь, под лагерем Сардо, есть хотя бы раскопанная корневая система. Им едва хватило драгоценного времени, чтобы совместными усилиями увести большую часть спасенных вуки под землю до того, как в небе появился звездный разрушитель, готовый превратить все вокруг в грязь, кровь, щепки и клочья шерсти.

«Пожалуй, стоило и дальше заниматься охотой за головами», — думает Джес. Вся эта попытка нести справедливость с треском провалилась. Не стоило взваливать на себя такую ответственность, которая теперь давит со столь сокрушительной силой, что Эмари вот-вот превратится в лепешку.

Вуки гибнут. Джом лишился глаза — а может, когда все закончится, лишится еще и жизни. Они проиграли.

Кто-то наталкивается на нее — в полумраке туннеля плохо видно, но это Хан.

— Соло, — говорит Джес, слыша в собственном голосе отчаяние и опасаясь, что начнет нести околесицу. Что, собственно, и происходит: — Мы облажались. Цель оказалась нам не по зубам. Мы теперь всего лишь букашки у них под ногами. Мы с тобой — отбросы, парочка негодяев, которые попытались перечеркнуть собственное прошлое, хотя мы всего лишь контрабандист и охотница за головами. Мы…

— Эй, — прерывает ее Хан.

— Мы попросту наступили дракону на хвост, а теперь он обернулся и готов нас сожрать…

— Эй, сбавь обороты. Это еще не конец. Ты просто устала и проголодалась. Я прекрасно тебя понимаю, Эмари. Но мне нужно, чтобы ты трезво соображала. Для следующего этапа.

— Следующего этапа?

— Именно. Мы с тобой — парочка негодяев. Вот и будем вести себя так, как нам и полагается, — как контрабандист и охотница за головами.

— Не понимаю.

— У меня есть план, — ухмыляется Хан.

— Что, правда?

— Он не до конца продуман, но все-таки план. Более или менее.

— И что же это за план?

— Что мы с тобой лучше всего умеем?

— Лгать. Хитрить. Красть, — нахмурившись, отвечает Джес. Прежде чем произнести последнее слово, она колеблется, поскольку в этом ей не очень хочется признаваться: — Убивать.

— В точку. Так что… будем лгать, хитрить и красть.

— А что насчет последнего? Убивать?

— Посмотрим, как пойдет насчет первых трех, а там будет видно.

Хан излагает ей свою идею.

Она не идеальна. И уж точно продумана не до конца.

Но может быть — лишь может быть, — она сработает.

В дальнем конце ангара ждет настолько высокая и светловолосая женщина, что она вполне могла бы работать на Чандриле прибрежным маяком. Лея спешит к ней, запахнув полы серого плаща и скрыв лицо под капюшоном.

— Можешь снять капюшон, — говорит женщина. — Мы одни.

Лея откидывает капюшон, не в силах сдержать улыбку.

— Эваан Верлейн? — спрашивает она.

— Привет, последняя принцесса Алдераана.

— Я больше себя таковой не считаю.

Эваан озадаченно смотрит на Лею, склонив голову.

— Для меня ты именно она и есть. Ты хранишь пламя нашей планеты. Нашей родины. И никогда его не туши.

— Так и будет. Собственно, потому я и здесь.

Эваан Верлейн стала ее подругой, а отчасти и соучастницей вскоре после того, как «Звезда Смерти» лишила их родной планеты. Верлейн помогла собрать диаспору беженцев с Алдераана[3]. Это отняло у нее слишком много усилий, и в итоге Лея, к немалому своему сожалению, в течение нескольких лет почти не виделась со своей подругой.

Достаточно хорошо зная Лею, Эваан упирает руки в бока и бросает на принцессу притворно недоверчивый взгляд.

— Вижу блеск в твоих глазах.

— И что же означает этот блеск?

— Собираешься пуститься во все тяжкие.

Подобное происходит уже не в первый раз, но Лея разыгрывает невинность:

— Я? Никогда.

— Да брось, Лея. Я постоянно слышу, о чем шепчутся другие: «Не знаю, что ее высочество нашла в том прохвосте». И всегда отвечаю: «Она куда больший прохвост, чем вам кажется. Может, даже ему фору даст». Так что выкладывай — что тебе от меня нужно?

— Мне нужен пилот.

— Об этом я уже догадалась, — усмехается Эваан. — Не дроида же тебе нужно отремонтировать. И куда же этот пилот должен тебя доставить?

— В систему Кашиика.

— Она же во власти Империи, — помедлив, отвечает Эваан.

— Знаю. И ты можешь отказаться — я прекрасно понимаю, что у тебя хватает дел в Новой Республике, и понимаю, что ты можешь понадобиться на Дне освобождения, который скоро наступит. Но говори сразу, потому что мне нужно улететь с Чандрилы до его начала.