Теперь Милаки профессионально прощупывал внутренние швы одежды. Затем положил руку на плечо Робби, прохлопал по всей спине и разразился хохотом. Робби уже не обнаруживал стремления уклониться, даже когда Милаки шлепнул его по заду.

Потом он объяснил нам, что решил возмутиться. Оправил пиджак и сердито посмотрел на копа:

— Сиг, а почему вы не принесли сюда ваш паршивый металлодетектор?

Милаки больше не притворялся.

— Чтобы не пришлось жалеть, лучше проверить сразу. И нечего удивляться, приятель. В такие времена мы с тобой живем. История с твоей леди навела нас на грустные размышления. Мы начали немного волноваться: а вдруг она передала заразу тебе? И беспокойство насчет тебя выразили не только мы, а еще двое джентльменов. Говорят, ты повел себя как-то чудно.

Скорее всего, он намекал на Краудерза и Уолтера. В любом случае, это была плохая новость. Робби не терял лица.

— Ну и что?

— А так, ничего. Вот Минни-Маус тоже болтанула, когда просила судью развести ее с Микки-Маусом. Ты слышал этот прикол? Знаешь, какую она назвала причину? Минни не понравилось, что Микки трахает Гуфи[54]. — Милаки заржал и похлопал Рокки по плечу.

— Сиг, мне смеха и дома достаточно.

— Эй, парень, кончай хандрить! — Пытаясь поднять Робби настроение, Милаки хлопнул его по шее большой красной ладонью. — Вон там в конце бара сидит человек. Хочет с тобой повидаться.

Макманис тяжело вздохнул. Сеннетт вгляделся в монитор, который показывал панораму всего заведения. Робби стал уверенно проталкиваться сквозь оживленную толпу.

— Туи, — прошептал Стэн. — Пусть это будет Туи.

— Косиц, — произнес Элф и поднялся, чтобы показать на экране Ролло, который, как и в первый раз, сидел в самом конце бара под белым роялем.

Агент наблюдения, водивший Косица несколько недель, успел подсуетиться и занять место на табурете рядом. Пианист аккомпанировал себе, негромко напевая что-то в стиле Тони Беннетта[55]. Музыка доминировала в каждом канале. Элф немного покрутил ручки и сказал то, что мы все знали:

— Умные ребята. Понимают, где устраивать встречи.

Трое агентов-азиатов не отставали от Робби, и на нижнем мониторе неожиданно возникло четкое изображение Косица. Он уже заканчивал свой третий коктейль. Бокалы были выставлены перед ним в ряд на стойке бара. Два пустые, а один на три четверти. Робби поздоровался, и сидевший рядом агент, словно спохватившись, вдруг схватил свой бокал и быстро двинулся в глубь зала, освобождая для него табурет. Пианист закончил исполнять «Три монеты, брошенные в фонтан», и первые слова Робби потонули в аплодисментах. Он грустно смотрел перед собой и шевелил губами. Когда звук наконец прорезался, мы услышали, что Робби возмущается действиями Милаки.

— Обидно очень. Подобного я не ожидал.

Косиц, в ветровке для гольфа, некоторое время бесстрастно разглядывал Робби, затем поднял руку в направлении Льютес, согнув указательный палец, чтобы скрыть изуродованный ноготь. Попросил еще бокал. Достал из кармана ручку и начал рисовать что-то на салфетке.

— Я вас уважаю, Ролло, — продолжил Робби. — Мама научила меня относиться к старшим с почтением. Возможно, моя тележка сейчас действительно немного сбилась с пути, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Просто… просто, после того, как все это пиво вытекло из пивоварни, я не заслуживаю, чтобы со мной обходились, как с каким-то проходимцем. — Косиц сосредоточенно наблюдал за Льютес, будто ожидая, что она его отравит. Следил, как она трясет шейкер, выливает настойку в бокал, бросает вишню. — Передайте мои слова Брендану.

Косиц, уже потянувшийся за бокалом, вздрогнул, как религиозный фанатик, у которого над ухом произнесли «Иегова».

Льютес изменила внешность: постриглась наголо.

— Радикально, ты не считаешь? — спросила она, обращаясь к Робби. Каскад серег в ушах позвякивал, как висюльки на люстре.

Косиц обернулся и посмотрел в зал. Его возраст больше всего выдавал подбородок. Вернее, субстанция под ним, состоящая из серых жилистых переплетений. Кадык несколько раз дернулся, и он неожиданно толкнул локтем Робби.

Позади них стояла Ивон с бокалом в руке и весело болтала с агентом, который освободил табурет у бара.

Робби оглянулся.

— Пошла она к черту! Уже не знает, что придумать. Выкобенивается. Вот ведьма. Она ведь бесится, потому что я известил ее об увольнении через две недели.

— Через две недели?

— Конечно. Я же тогда сказал: хочу, чтобы все выглядело нормально. Вот и объяснил ей, что сейчас сворачиваю работу… из-за Рейни. Но она приняла это в штыки. Устроила настоящую сцену в офисе. А теперь преследует после работы. — Робби вздохнул. — Похоже, без судебной тяжбы не обойтись.

Косиц равнодушно наблюдал за Ивон в зеркало, затем отвернулся и снова принялся рисовать на салфетке каракули. Убедившись, что ее заметили, Ивон в соответствии с планом переместилась на более безопасное расстояние, чтобы Робби имел возможность высказаться.

— Понимаете, Ролло, я засомневался. Наверное, не следовало увольнять ее и наживать врага? А если дядя тогда ошибся, посоветовав ее уволить? Я хотел бы обсудить с ним это опять. Все объяснить. Конечно, раздражать его у меня нет никаких намерений, но, может, нам все же встретиться?

Как обычно, не было никаких подтверждений, слышал ли вообще Косиц слова Фивора. Примерно с минуту он продолжал черкать на салфетке, а потом повернулся в сторону зала, медленно перемещая взгляд с одной группы на другую. Все вокруг веселились. Посетители говорили что-то друг другу, хохотали, прикладывались к бокалам, закуривали, держа сигареты над головой, чтобы случайно не обжечь кого-нибудь из проходящих мимо. Некоторое время Ролло брезгливо разглядывал трех агентов-азиатов, и впоследствии, просматривая запись, можно было заметить, что в это время он толкнул салфетку к Робби и пару раз постучал по ней изуродованным ногтем. Среди хаотически разбросанных геометрических фигур с трудом обнаруживались три короткие строчки:

ТОЧНО ФБР.

ОТ НЕЕ НАДО ИЗБАВИТЬСЯ — СЕЙЧАС!

НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ. ДАЖЕ МЕЙСОНУ.

Опять же, лишь при повторном просмотре мы увидели, что Ролло рассеянно посмотрел на Робби, убедился, что он прочел сообщение, смял салфетку и опустил в карман.

— Ничего себе, — проговорил Робби, крепко ухватившись за стойку бара. — Мать твою… Вы уверены? — Косиц смотрел на пианиста. — Ролло, черт возьми, откуда это идет? Кто-нибудь может объяснить, почему я?

Косиц постучал по губам ногтем, слишком нарочито, чтобы это было случайно.