Светопреставление длилось не более минуты. Потом были крики, беготня, кашель от поднявшейся в воздух пыли. Люди решились ринуться внутрь — кто через дверь, кто через образовавшийся в стене проём. Вообще по большей части каменные стены выстояли, по-прежнему обрамляя то, что раньше было часовней. Даже потолок обвалился лишь местами, местами же продолжал держаться благодаря колоннам и всё тем же стенам. Однако внутри царил хаос. Обвалившиеся балки, обломки камней и древесины, опрокинувшиеся скамьи, пыль, всё ещё кружащая в воздухе.

Там, где совсем недавно стоял Ибарра, образовался небольшой завал. Но маг лежал у стены, в более безопасном месте, куда, по-видимому, успел увести его Нарцисс. Едва увидев Орландо, Катрин вскрикнула и бросилась к нему, начисто игнорируя все препятствия. Чуть не поскользнувшись на выпавшей из канделябра свече, она даже не замедлила бег. Остановилась, лишь достигнув цели, и осторожно опустилась на колени.

Маг дышал, это было видно сразу. На его теле красовалось несколько свежих царапин, силы были на исходе, но в остальном, насколько Катрин могла судить на первый взгляд, он не пострадал.

— Вы… Да вы… — выдохнула она, когда он открыл глаза.

Другие слова в голову никак не приходили.

— На себя посмотрите, — усмехнулся Ибарра. По интонации можно было подумать, что они снова находятся в безопасности его замка. Вот только голос звучал настолько слабо, что Катрин стало не по себе. — Как можно было от меня сбежать… Вот правильно я вас сначала запер…

— Я с раненым спорить не хочу! Но потом ещё припомню вам эти слова! — пригрозила девушка.

— А я припомню вам ту записку, — не остался в долгу маг. — Чёрт побери, Катрин! — выдохнул он затем. — Вы так меня напугали!

— В таком случае вам придётся на мне жениться, — со слабой улыбкой сообщила девушка.

Остаётся лишь гадать, повлияли ли эти слова на состояние мага, но после того, как Катрин замолчала, он почти сразу потерял сознание.

— Ты это видишь?

Хорошо сложённая женщина, светлые волосы которой были собраны в пучок, коснулась руки только что въехавшего на территорию монастыря мужчины. Он буквально выпрыгнул из кареты на ходу и ринулся к часовне, едва увидев, что с ней произошло. Женщина же успела подбежать сюда чуть раньше, со стороны одной из монастырских построек. Сочтя, что Катрин Борфор уже угодила в ловушку, Фернан Ромеро не настаивал на том, чтобы её мать, Элизабет Тентон, продолжали удерживать взаперти.

— Вижу, — мрачно кивнул герцог Борфор, глядя на свою дочь, которая стояла на коленях подле мага.

— Ты знаком с этим мужчиной?

— Не слишком близко. Но знаю, кто это такой. И репутация его оставляет желать лучшего.

— Их надо поженить, — решительно объявила Элизабет, начисто проигнорировав его слова про репутацию.

— С какой ещё стати? — нахмурился герцог.

— Ты что, не видишь, как она себя ведёт? — всплеснула руками мать Катрин. — Склонилась над ним, плачет, шутками подбадривает! Да его хватать надо! Она на моей памяти стольких женихов отшила. С её характером и в старых девах недолго задержаться!

— Ничего, с моим приданым не задержится, — буркнул Борфор.

Бывшая любовница подняла на него в высшей степени раздражённый взгляд:

— Ты мне про куплю-продажу, а я тебе — про семейное счастье. Давай-ка, как придёт в себя, бери его в оборот.

Герцог возвёл очи к небу, которое, ввиду отсутствия потолка, можно было увидеть теперь прямо над головой:

— Он поправлять здоровье будет по меньшей мере неделю.

— Вот и хорошо, — деловито отозвалась Элизабет. — Вот пока окончательно не поправил, сопротивляться в полную силу не может, надо его обработать.

— Да с какой радости я стану его обрабатывать?! — возмутился Борфор. — Ты хоть знаешь, что он — бабник, каких мало? А также большой любитель вина и холостяцких вечеринок?

— Отлично, самое то, — в предвкушении потёрла руки женщина. — Как раз из таких самые лучшие мужья и получаются.

— Он — человек опасный и далеко не самый благочестивый, — продолжал настаивать герцог. — Способен на крайне неоднозначные поступки.

— А мы люди простые, торговые, — с сарказмом откликнулась Элизабет. — Нам, знаешь ли, с грязными методами дело иметь не в новинку. Не то что вам, аристократам да политикам.

— В конце концов, он — маг! — выдал свой последний козырь Борфор. — Дитя Орэнда, разве не так ты считаешь?

Женщина поглядела на предполагаемого зятя, поджав губы.

— У каждого свои недостатки, — констатировала она наконец.

Пока подобным образом решалась судьба Орландо Ибарры, мало кто обратил внимание на агента Джозефа Кантри, лежащего без сознания с глубокой кровоточащей раной в боку.

Я сидела, низко опустив голову и слушала, как потрескивают дрова в разожжённом специально для нас камине. Небольшая, тёмная комната располагалась в удалённой части королевского дворца и, когда мы сюда пришли — вернее, когда сюда доставили Нарцисса, — выглядела весьма сиротливо. Теперь агент лежал на старой односпальной кровати и беззвучно шевелил губами, пребывая не то во сне, не то в забытьи.

Через открытое окно в комнату проник запах гари. Кое-какие беспорядки в городе всё-таки случились, и бунтовщики успели сжечь несколько зданий. К счастью, их быстро удалось угомонить — успех, которому, несомненно, поспособствовали прибывшие из Эрталии офицеры. Кроме того, кардинал Монтерей, своевременно приехавший в Эркландию, выступил перед подданными короля Клавдия, осудив бунтовщиков от лица Церкви и призвав горожан к соблюдению законов.

Я положила руку Нарциссу на лоб. Горячий. Жар никак не желал спадать, несмотря на все наши старания. Время от времени Нарцисс приходил в себя, внятно отвечал на вопросы, даже пытался шутить, но я знала, что он угасает. По словам лекаря, ему оставалось не больше двух дней. Слишком тяжёлые раны получил агент, когда обвалился потолок часовни. У меня не было причин не доверять тому лекарю, и тем не менее я отыскала другого. Хоть это и было непросто, учитывая последние события, в результате которых резко возросла потребность в целителях. Слова второго лекаря не слишком отличались от диагноза первого. При таких ранениях медицина бессильна. Крепитесь.

Этим я и занималась. Крепилась. Поправляла подушку. Давала лекарства. Болтала, пытаясь поднять Нарциссу настроение, когда он открывал глаза. Он что-то отвечал, улыбался через силу. Потом взгляд его снова затуманивался, глаза закрывались. И я сидела, чувствуя, что осталась одна. А потом вздрагивала, понимая, что пока нас ещё двое, но совсем скоро я действительно останусь в одиночестве.

И на глаза наворачивались слёзы. Я уже махнула на них рукой. Хотят течь, пускай текут. Сдерживать их я устала. Главное — быть в норме, когда Нарцисс приходит в себя.