– Знаешь, моя милая, я, кажется, беременна!

– Неудивительно, – буркнула Анриэтта. Дениза как встретилась на ночной дороге с мужем, так почти не размыкала объятий.

– Ты не рада?

– Я рада. Только ведь неизвестно, надолго ли ты останешься в Париже. А путешествовать в твоем состоянии…

– Ничего страшного. Это у меня будут уже третьи роды, я ношу легко. Придется, конечно, нанять горничную… Если бы только понять, когда мне возвращаться… Отрежь мне еще пирога…

– Как странно, – сказала Анриэтта. – Опять нам расставаться… Отчего ты так упорно не желаешь жить в Париже или хотя бы в Лондоне?

– Я замужем, Анриэтта. Мой муж не сможет жить в Париже или в Лондоне, я его знаю. Он там будет тосковать. Ну что же, обойдусь без театра и концертов.

Анриэтта пожала плечами.

– Ты до сих пор не можешь понять, почему я его люблю? – спросила Дениза. – Скажи, был в твоей жизни мужчина, готовый умереть за тебя не в мадригале, а на самом деле? Нет, я знаю, что нет, – иначе ты бы с ним осталась. А у меня есть. Это мой муж. Помнишь, как мы убегали из Курляндии?

Анриэтта вспомнила: стояли под летящей с утеса водой, вжавшись в щель, а Ивашка закрывал собой их обеих, ожидая выстрелов сверху и сбоку…

– И мне все равно, читал ли он Ронсара, – добавила Дениза. – Понимаешь? Мне все равно, читал ли он романы мадемуазель де Скюдери.

– Просто ты влюбилась в него и поэтому видишь в нем лишь хорошее. Все женщины так, – упрямо возразила Анриэтта. – А потом приходит прозрение!

– Да, у многих случается это прозрение, – согласилась Дениза. – Но знаешь ли, дорогая сестрица? Чаще бывает наоборот. Даже очень сильная женщина ищет мужчину, который был бы сильнее нее. Чтобы его полюбить…

– Был у меня этот мужчина.

– Да, Джордж Тревельян. Тебе было восемнадцать, ему – двадцать один, когда он погиб. Он не успел стать мужчиной. Еще несколько лет – и мы будем, вспоминая Джорджа, испытывать к нему материнскую нежность… Ему вечно будет двадцать один, понимаешь? И он вечно будет лучше тех мужчин, которым теперь тридцать или сорок!

– Я очень долго была одна, – сказала Анриэтта. – Я думала, одиночество исцелит мою душу. Молчи – я все понимаю! Мне нужно наконец выйти замуж! Но я никого не хочу… Был миг, когда показалось – хочу! Я обрадовалась. Но я представила себе, что будет потом: скучные отношения с хорошим человеком, от которого мне нужно лишь одно, а за пределами постели и вовсе ничего не нужно! Да, он строен, он красив, он горяч, но…

– Но ты не смогла его полюбить.

– Не смогла. Ну, ладно, хватит о моих сердечных делах. Я хотела сегодня вечером ехать в Пале-Рояль, там дают «Школу жен». Я ее уже видела – очень смешно! Я буду возить тебя всюду, пока ты еще можешь шнуроваться. Ведь в Москве ты этого не увидишь и не услышишь.

– Там будут другие радости. Вот что, мы должны проехаться по всем книжным лавкам. Я хочу увезти с собой книги – без книг я там очень скучала. Пьесы, стихи, да хоть памфлеты! И гравюры! Будет что разглядывать с детьми…

– Это мы сделаем сегодня же.

И они действительно привезли четыре огромные стопки книг – и смешных, как «Комический роман» Скаррона, и возвышенных, как трагедии Корнеля; взяли и десятитомные романы мадемуазель де Скюдери – уже знакомые им обеим «Клелию» и «Артамена», а также недавно завершенную причудливую историю «Альмахида, или Королева-рабыня».

Потом Анриэтта послала Гасконца взять ложу поближе к сцене и занялась платьями. Она хотела, чтобы Дениза в те дни, что ей еще предстоит провести в Париже, выглядела великолепно. Наконец они собрались: одна была в лиловом платье, другая – в бирюзовом и обе – в одинаковых прическах в духе Марии Манчини. С собой для услуг взяли Гасконца.

Комедия началась неспешно, с длинного разговора между комическим стариком Арнольфом и его приятелем, благоразумным Кризальдом. Видимо, опытный Мольер, зная, что публика вечно опаздывает, дал возможность ей занять места без ущерба для спектакля: даже те, кто пропустил первые десять минут, и без них прекрасно во всем разберутся.

Когда завершилось первое действие и появилось несколько минут, свободных от Мольеровых стихов, Анриэтта и Дениза стали разглядывать ряд лож напротив, одобряя или высмеивая дамские наряды и костюмы мужчин. Заодно они толковали о воспитании Денизиной дочки Вареньки: возможно ли в Москве вырастить действительно образованную девицу, и не помешает ли ей отличное образование вкупе со знанием языков хорошо выйти замуж; мало какой муж потерпит, чтобы жена была умнее его самого, и это даже в Париже чувствуется. Немного найдется таких кавалеров, как маркиз де Монтозье, что женился на дочери знаменитой Артенис – Катрин де Рамбуйе, хозяйки самого известного литературного салона, за ее ум и таланты…

– …Хотя, между нами говоря, она вовсе не красавица и никогда не была красавицей, – шептала Анриэтта на ухо Денизе, прикрывшись веером. – Мало ли, что ее прозвали несравненной Жюли, это заслуга ее матушки, и она вышла за него в тридцать восемь лет, значит, не за красоту он ее взял…

– Анриэтта, смотри… правее, правее…

– Думаешь, он?

– Ты же знаешь, я помню все лица, какие видела хоть однажды.

– Но с этой прической, с этими усами…

– Говорю тебе – он!

Действительно, узнать Воина Афанасьевича, одетого, как придворный, было мудрено. Он сидел в ложе, привлекая внимание дам роскошным нарядом морковного цвета, рядом сидел отец Жозеф – как всегда, в черном бархате, за ними помещался молодой нормандец, Арман де Мандевиль, которого отец Жозеф выбрал среди студентов Клермонской коллегии Воину Афанасьевичу в друзья и телохранители.

– Гасконец, гляди… – велела Анриэтта лакею. – Видишь это разряженное чучело? Не дожидаясь конца комедии, ты спустишься вниз и проследишь, куда его увезут. О, Дениза, смотри…

В ложу к Воину Афанасьевичу вошли двое мужчин.

– Вот этого, что помоложе, я знаю, это Франсуа д’Орбе, архитектор, он строит для короля Версаль. Понимаешь?

– Понимаю, – ответила Дениза. – Так вот с кем знакомят этого господина… Вот кого он повезет в Москву в своем обозе…

– В первом обозе, моя милая. А вот во втором поедут учителя из Клермонской коллегии…

– Архитектор – отличный подарок русскому царю.

– Первый подарок. Скорее бы вернулся Шумилов! Завтра же поеду в Пор-Рояль. Надо им сообщить, что пропажа нашлась в театре. Может быть, и у них там есть новости.

– Я – с тобой.

Они пожали друг другу руки и переглянулись – как в давнее время, когда странствовали вместе и были друг для друга единственной поддержкой при любых обстоятельствах.

Дениза подумала: «Как обрадуется муж, узнав, что воеводского сына прячут в Париже, да и не очень-то прячут».

Анриэтта подумала: «Кажется, пора служить по воеводскому сыну панихиду, но черт с ним, главное – чтобы не попал в беду Шумилов…»