Галина также сообщает, что ей не хватает ее месячного содержания, и просит увеличить его на 2500 рублей. Об этом она просила в декабре 1960 года, когда в СССР готовилась денежная реформа, поэтому Молодый ответил: «Я сегодня же напишу В. М. (его начальник в Центре), чтобы тебе передали 2500 рублей (а точнее, 250 рублей — мне недавно показывали фотографии наших новых денег. На мой взгляд, они гораздо лучше)».

Молодый только в письмах домой забывал об одиночестве, о постоянной конспирации, об отчуждении от других людей, невозможности общаться с ними. Письма шпиона домой — единственная нить, которая связывает его с тем человеком, которым он является на самом деле. Это объясняет тот риск, на который идут русские, чтобы их шпионы получали письма из дому.

В день своего ареста Молодый писал жене: «Последние двадцать минут я хожу по комнате и не могу продолжить письмо. Это как у Лермонтова: „И скучно и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды“. Я ни на что не жалуюсь. Но даже ты не можешь понять, как мне грустно, особенно сейчас… Я встретил Новый год с одним из моих людей, ровно в полночь по московскому времени мы пили „Столичную“, поднимая тосты за друзей в СССР. Мы выпили за тебя и за друзей. Мне было очень грустно, потому что это уже восьмой Новый год, который я встречаю без тебя. Мудрецы прошлого сказали, что такова жизнь… Скоро мне будет тридцать девять. Много ли осталось? 7 января 1961 года».

Это письмо так и не попало к жене, его в тот же день читали в Скотланд-Ярде. Следователи увидели особый смысл в последнем предложении, так как у человека, арестованного ими, был паспорт на имя Гордона Арнольда Лонсдейла. Он был канадским подданным и занимался в Лондоне законным бизнесом, его документы были в полном порядке. Проверка канадских властей показала, что Гордон Арнольд Лонсдейл в самом деле родился в Кобальте, городке в 250 милях от Оттавы. Кобальт в свое время был центром канадской золотой лихорадки.

Отца Гордона звали Джек Эммануил Лонсдейл, мать — Альга Боусу — эмигрировала из Финляндии. Ее дом был в Карелии, части Финляндии, завоеванной СССР в 1940 году. Лонсдейлы поженились в 1920 году, их сын родился через четыре года. Родители развелись, и Гордон с матерью уехал в Финляндию. Ему было шестнадцать лет, когда началась война — и Карелия была захвачена Советским Союзом. Внешне он был похож на Молодого, который также был невысок, черноволос, в лице его были славянские и восточные черты. Лицо Молодого было непримечательным, но живым, не очень красивым, но привлекательным из-за особой выразительности. Он мог быть похож на сатира с гравюры восемнадцатого века и на мальчишку, которого только что наказали. Единственное расхождение между Молодым и его канадским паспортом на имя Лонсдейла было в дате рождения. Настоящий Лонсдейл родился в 1924 году, то есть в 1961 году ему было бы тридцать семь лет. Молодому, о чем он и писал в письме жене, скоро исполнялось тридцать девять.

Паспорт Лонсдейла поменял хозяина в годы войны. Скорее всего настоящий Лонсдейл пострадал в то время. Замену ему нашли в военно-морском флоте: в Молодом увидели перспективного человека, и он прошел подготовку по технике шпионажа.

Еще одна общая черта Молодого и Лонсдейла заключается в том, что их юные годы были одинаково беспокойны. Канадец Лонсдейл уехал в Карелию, где пропал во время войны. Молодый писал жене, что «с возраста десяти лет я провел всего десять лет у себя на родине. Все началось в 1932 году, когда мама решила отправить меня на край земли. В то время она, конечно, не знала всех последствий своего шага, поэтому я ни в чем не виню ее».

Под краем земли Молодый подразумевает США. У его матери в Калифорнии жила сестра, и одиннадцатилетнего Конона отправили к ней в 1933 году. Он жил в Калифорнии до 1938 года, что объясняет его знание английского языка и то, что советская разведка увидела в нем перспективного шпиона. В 1954 году он вернулся в Западное полушарие нелегальным пассажиром на советском сухогрузе, который пришвартовался в Ванкувере. У него были документы на имя Гордона Арнольда Лонсдейла.

Лонсдейлу потребовалось несколько месяцев, чтобы укрепить свою легенду. У него было несколько документов, которые можно получить без лишних вопросов, — водительское удостоверение, членская карточка Ассоциации молодых христиан, дипломы о профессиях. Вскоре он начал работать продавцом. Переехал в Торонто, попросил в ратуше выдать ему свидетельство о рождении, с помощью которого получил свой канадский паспорт.

В 1955 году Лонсдейл отправился на Ниагарский водопад, откуда поехал в Нью-Йорк. Там он встретился либо с агентом легальной сети советской разведки (представители посольств), либо с членом нелегальной сети, которую возглавлял Абель. ФБР смогло проследить все его передвижения, когда была раскрыта портлендская группа.

Ранней весной 1955 года Лонсдейл отправился в Великобританию. Существует удивительная параллель между пятилетней работой Лонсдейла в Великобритании и восьмилетней работой Абеля в США. Абель работал по легенде художника и сжился с этим образом. Он проводил очень много времени в студии, его друзья были художниками. Он мог часами рассуждать об искусстве и ходить по музеям. Те, кто видел его картины, говорят, что он был талантлив.

Лонсдейл стал предпринимателем, полным блестящих идей, — воплощением идеала западного общества. Его друзья помнили его таким: баловень судьбы, любимец женщин, блестящий финансист, который за завтраком читал «Файнэншнл таймс».

В принципе, его дела шли с переменным успехом. Этот агент коммунистической России стал настоящим капиталистом по совместительству, в будние дни его интересовали проблемы «что мне это даст» и «как заработать доллар», а по выходным он управлял работой шпионов.

Во время суда лондонские газеты называли его «режиссером труппы» — более подходящим определением его деятельности, нежели «шпион» или «секретный агент». Он делал все возможное, чтобы разделить конфликтующие стороны своей жизни. Эти стороны пересеклись только один раз — в день ареста. У него была обнаружена большая сумма денег (215 фунтов и 300 долларов), которые скорее всего были платой за услуги Гоутона и мисс Ги. Но его коллеги по бизнесу утверждали, что эти деньги были предоплатой за две тонны жевательной резинки, которую он хотел купить.

Основной сферой его бизнеса были торговые автоматы. Лонсдейл, умевший искусно лгать, рассказывал друзьям об успехе, который пришел к нему в США.

Он начал свое первое дело спустя некоторое время после приезда в Лондон. В 1955 году он остановился в «Оверсиз Клаб». Вскоре после этого переехал в квартиру в Уайт-хауз недалеко от Риджент-парка. Лонсдейл съехал оттуда после того, как соседи начали жаловаться, что он часто водит к себе женщин. Он сменил несколько квартир и осенью 1960 года вернулся в Уайт-хауз, где и жил до самого ареста.

Лонсдейл представлялся канадцем, которого правительство отправило в университет Лондона для изучения восточных языков. Он должен был изучать китайский, потому что, по его словам, правительство Канады предвидело рост деловых отношений с коммунистическим Китаем. У него было много воспоминаний о Канаде. Он говорил, что его родители развелись, когда он был ребенком, и отец отправил его в Сан-Франциско. У отца было имение в Ванкувере, чем и объяснялся постоянный приток денег на его счет. Сам он работал поваром в лагере на севере Канады, был золотоискателем, водителем, заправщиком. Он хорошо знал страну. В свою легенду он ввел жену и ребенка. «Моя жена настолько часто ругалась, что я однажды чуть не убил ее, — рассказывал он своим друзьям. — Я развелся с ней, но мне приходится посылать пятьдесят долларов в неделю на ребенка». Лонсдейл говорил, что несчастливое детство и неудачный брак сделали его мизантропом.