Сосудистые хирурги из Медицинского центра Восточного Мэна восстановили его подключичную вену, удалили гемоторакс из его легкого и сочли операцию успешной, однако Клок не очнулся после анестезии. Дыхание было самостоятельным, показатели жизненно важных функций оставались стабильными, тем не менее день за днем, пока отец Тедди лежал в коме, Джейн все яснее слышала пессимизм в голосе врача. Большая кровопотеря и гипоперфузия мозга. Постоянный неврологический дефицит. О выздоровлении речи уже не шло; вместо этого обсуждались долговременный уход и перевод в соответствующую больницу, катетеры Фолея, трубки для кормления и другие приспособления, которые Джейн видела в фальшивом каталоге «Больничного оборудования Лейдекера».

Даже в состоянии комы Николас Клок нашел способ рассказать миру правду.

Спустя семь дней после перестрелки в школе появилось видео. Первым его показал канал «Аль-Джазира», и с тех пор оно не исчезало из эфира. В течение последующих сорока восьми часов Николас Клок побывал, казалось, на всех компьютерных и телеэкранах мира; он спокойно и методично излагал события, произошедшие в Италии шестнадцать лет назад. Описывал слежку за финансистом-террористом, известным под кодовым именем Икар, его поимку в рамках особенной экстрадиции. Открывал подробности его тюремного заключения и усиленные методы допросов, которые к нему применялись. А еще рассказывал о бегстве Икара из секретной тюрьмы строгого режима в Северной Африке, о побеге, который организовала вышедшая из-под контроля агент по имени Жюстина Маклеллан. Подобным трудно удивить или поразить мир, который давным-давно относится ко всему скептически.

Однако убийства американских семей на территории Америки должны были обратить на себя внимание.

В конференц-зале Бостонского ПУ шесть детективов, занимавшихся убийством Акерманов, смотрели вечерние новости Си-Эн-Эн, передачу, которая ответила на множество вопросов о том, что в действительности случилось с этой семьей. Их убил вовсе не колумбийский иммигрант по имени Андрее Сапата; эту семью уничтожили по той же самой причине, что и другие приемные семьи, — чтобы Николас Клок поверил: его сын Тедди в неминуемой опасности. Чтобы ему пришлось выбраться из своего укрытия.

Пока Жюстина считала меня погибшим, Тедди оставался в безопасности. У нее не было причин нападать на него. Если бы я забрал его и мы сбежали, Жюстина бесконечно охотилась бы за нами. Нам пришлось бы постоянно оглядываться. Тедди знает, что я жив. И понимает, почему я решил оставаться невидимкой. Ради него, только ради него.

Но теперь все изменилось. Видимо, Жюстина перехватила одно из наших сообщений и теперь знает, что я жив. Времени у меня немного. Возможно, это мой последний шанс выложить доказательства, которые я собирал последние два года. Доказательства, что Жюстина Элизабет Маклеллан помогла сбежать террористу, известному под именем Икар. Что она почти наверняка убила Икара, после того как получила от него номера счетов и пароли к ним. Что она сама и агенты, которым она платила, ответственны за убийства семейств Уордов и Яблонски, а также моей семьи. Потому что мы задавали вопросы о том, с чего она вдруг разбогатела. Мы начали расследование, и ей пришлось остановить нас. Наши близкие оказались всего лишь невинными очевидцами.

Трое выживших детей — Клэр, Уилл и Тедди — ее гарантия в этой охоте. Жюстина собрала их как наживку, чтобы вытащить меня на поверхность. Она использует все свои ресурсы — официальные и неофициальные — и даже заставила ЦРУ поверить в то, что Икар до сих пор жив. Что объект этой охоты — он.

Но разыскивает она меня.

Если кто-то смотрит это видео, значит, Жюстина победила. Значит, что я говорю с вами из могилы. Но правда не умерла вместе со мной. И я, Николас Клок, клянусь: все, что я здесь сказал, на самом деле правда…

Джейн оглядела других детективов, сидевших за столом. Кроу сидел, сжав губы и нахмурившись, — неудивительно: публичный триумф главного детектива по делу Акерманов только что был начисто разбит, словно ударом кузнечного молота, и каждый журналист криминальной хроники знал об этом. Поспешные выводы относительно вины Андреса Сапаты навсегда испортили репутацию Даррена Кроу. Детектив заметил, что Риццоли смотрит на него, и ответил ей так злобно, что его взгляд, казалось, способен был испарять воду.

Наверное, Джейн должна была чувствовать себя победительницей, радоваться подтверждению своих инстинктов, однако улыбаться ей не хотелось. Николас Клок лежал в коме и, вполне вероятно, никогда из нее не выйдет, а Тедди снова остался без отца. Она думала о том, сколько людей погибло — Клоки, Яблонски и Уорды. Акерма- ны, Темплы и Бакли. Погибли, все они погибли — и лишь потому, что одна женщина не смогла устоять перед соблазном очень сильно разбогатеть.

Передача кончилась. Другие детективы поднимались и выходили из зала, а Джейн все еще сидела в своем кресле, размышляя о правосудии. О том, что мертвым от него нет никакой пользы. «Для них правосудие всегда запаздывает», — подумала она.

Хорошо поработали, Риццоли, — похвалил лейтенант Маркетт.

Джейн подняла глаза и увидела своего начальника, стоявшего в дверном проеме.

Спасибо.

Почему же у вас такой вид, будто только что умер ваш лучший друг?

Просто я не чувствую удовлетворения, понимаете?

Ведь именно вы положили Жюстину Маклеллан. Разве это вас не радует?

Вероятно, я обрадовалась бы, если бы можно было оживить мертвых.

За это нам не платят. Мы всего-навсего наводим порядок. — Маркетт нахмурился — раздался звонок его телефона. — Похоже, пресса спятила. А это большая проблема, поскольку история чертовски щекотливая.

Агент, вышедший из-под контроля? Убитые американцы? — Риццоли фыркнула. — Да уж, это не шутки.

Мы плюнули в физию федералам. Так что пока отвечаем «без j комментариев», ладно? — Лейтенант поднял голову. — А теперь) убирайтесь отсюда. Идите домой и выпейте пива. Вы его заслужили.

Эта фраза была самой приятной из всех, которые Джейн когда- либо слышала от Маркетта. От пива Риццоли действительно не отказалась бы. И она в самом деле заслужила его. Джейн собрала свои папки, положила их на рабочий стол и вышла из отделения.

Но домой не пошла.

Вместо этого она поехала в Бруклайн, к человеку, которого эти новости расстраивали не меньше, чем ее. К человеку, которому больше не с кем было поговорить. Подъехав к дому, Джейн с облегчением увидела, что телевизионных фургонов там еще нет, однако пресса наверняка скоро прибудет. В Бостоне каждый журналист знает, где живет Маура Айлз.

Внутри горел свет, и до Джейн донеслись звуки классической музыки — жалобный плач скрипки. Ей пришлось дважды позвонить в дверь, прежде чем она отворилась.

Привет, — сказала Джейн. — Ты видела его по телевизору? Это видео висит повсюду в Интернете!

Маура устало кивнула.

И это только начало.

Потому я и приехала. Подумала, что тебе нужно общество.