Октавия опустила вуаль. Затихающий звук ее шагов на лестнице эхом отдавался в сердце Руперта.

Руперт долго стоял у окна не шевелясь. Эми принесла ему чай и завтрак, но, пока она накрывала на стол, он даже не обернулся.

— Ешьте поскорее, сэр, иначе простынет.

— Иди, Эми.

— А может, желаете чего-нибудь еще? Может, прибрать тут пока?

— Уходи, девочка.

Эми попятилась к двери и, не говоря ни слова, поспешно юркнула в коридор.

Руперт наклонился и подобрал кольцо Филиппа. Он подержал его несколько мгновений на ладони, потом, вытащив из кармана рубашки собственное, медленно их соединил. Подняв правую руку с надетым на палец кольцом, он подставил ее свету. Глаза сидящей на искусно выгравированной ветке птицы, казалось, понимающе блеснули.

Наконец оно у него. И когда Филипп заметит целое кольцо на руке лорда Уорвика, он узнает своего брата-близнеца. Видеть, как при этом внезапно исказится лицо Филиппа, — вот вершина возмездия. Все, что последует за этим, будет лишь формальным восстановлением в правах. Филипп, возможно, попытается оспорить в суде притязания Руперта на то, что он является пропавшим без вести Каллумом Уиндхэмом. Но, увидев кольцо, Филипп в глубине души поймет, что проиграл.

Кольцо будет опознавательным знаком, поможет Каллуму Уиндхэму представиться семейным адвокатам и семейному врачу. А эти люди, осмотрев и расспросив его, безусловно, обнаружат неоспоримые доказательства, подтверждающие личность вернувшегося наследника. Его тело несет на себе шрамы и метки, о которых известно доктору, кроме того, он, истец, помнит такие подробности из семейной истории, о которых может знать лишь член семьи.

Кольцо сметет до основания карточный домик Филиппа.

Но кольцо обязывает Каллума достойно нести честь рода Уиндхэмов, не позволяет обнаружить теперешний позор и темное прошлое. Объявить себя Уиндхэмом сейчас — значит открыть всему миру, что законный граф был простым грабителем, которого со дня на день должны повесить. Сделать это Руперт был не вправе. Он не мог предать память Джерваса.

Проклятие! Руперт налил себе кружку чая и залпом выпил. Кипяток обжег язык и небо, но прояснил мысли.

Он налил еще чая и принялся вышагивать по своей темнице, не в состоянии избавиться от навязчивой картины: Октавия в объятиях брата.

И не важно, что она перехитрила Филиппа и подвергла его самому оскорбительному унижению, какое только может испытать мужчина. Она отдавала себя во власть губ и рук гнуснейшего скота. Она пошла на это, а он, Руперт, ничего не знал и не в силах был ее защитить. Она нуждалась в защите, а он торчал здесь, в этой дыре, совершенно беспомощный. Не в состоянии ни изменить собственную участь, ни помочь Октавии.

Неужели она не понимает его? Не понимает, что крушение надежд и презрение к самому себе отвратительным тяжелым грузом лежат у него на душе. И все, что она сделала, теперь бесполезно. Бессмысленно. Его тайна должна уйти с ним в могилу. А обладание кольцом лишь подчеркивает безнадежность его положения.

— Ну что, так и не поедите, сэр? — послышался неуверенный голос Эми.

— Нет, унеси все.

— А может, вам еще чего надо? Кусочек славного мяска, а? — Она просительно смотрела на Руперта.

— Если я чего-нибудь захочу, я тебя позову, Эми, — едва сдерживаясь, ответил он.

С безутешным выражением лица девушка убрала еду, а Руперт снова принялся вышагивать по камере.

Да, с Эми он был терпеливее, чем с Октавией. Угрызения совести вновь вызвали в памяти обиду в ее золотисто-карих глазах, отчаянную мольбу в голосе.

Возможно, она никогда больше не вернется. И вряд ли ее за это можно винить. Господь Всемогущий! Я не в состоянии переносить свое бессилие ни минутой дольше.

Знакомые шаги Бена помогли Руперту справиться с охватившим его отчаянием. С Беном шел кто-то еще.

— Глянь-ка, Ник, кого я к тебе привел, — начал с порога наряженный в лучший воскресный сюртук и напудренный парик хозяин таверны. Его более элегантный спутник был одет в костюм из серого шелка, а косицу белого парика охватывала черная шелковая лента.

Профессия незнакомца была ясна Руперту еще до того, как Бен начал торжественно его представлять.

— Его честь мистер Сент-Джон Мортон, барристер[3].

— Мистер Мортон, — с поклоном приветствовал адвоката Руперт.

— Сэр, — поклонился в ответ тот и огляделся. — Вижу, друзья позаботились о ваших удобствах.

— Не жалуюсь.

— Они также наняли меня, чтобы вести ваше дело. Безусловно, я предпринимаю все, что в моих силах, чтобы отложить слушание, — добавил юрист как нечто само собой разумеющееся.

— Потому что ускорить его — значит ускорить мою казнь? — сухо осведомился Руперт.

— Дорогой сэр, не будем так говорить! — воскликнул барристер. — Никоим образом… никоим образом.

— Он прав, — решительно вступил Бен. — И ты знаешь, что и мисс права. Верно она говорит, что ты сдался, даже не начав сопротивления.

— Факты — вещь упрямая, — вздохнул Руперт. Барристер прокашлялся.

— Я хотел бы выяснить кое-какие детали вышеупомянутых фактов, Лорд Ник. Возможно, у вас есть другое имя? — Он вопросительно поднял брови. — Имя, как бы это сказать, не столь печально известное. Такое, что в меньшей степени разъярит судью.

— Нет, — холодно отозвался Руперт. — К сожалению, должен вас разочаровать, мистер Мортон. На процессе я буду выступать под именем Лорд Ник.

Адвокат, казалось, не на шутку огорчился.

— Как вам будет угодно. Но я решительно не советовал бы вам этого делать.

— Приму к сведению. Я высоко ценю ваше участие, но тем не менее не думаю, что наша беседа может оказаться полезной. К тому же я хотел бы закончить утренний туалет… — Ив подтверждение этих слов он погладил свой небритый подбородок.

Адвокат обескураженно посмотрел на него. Бен стоял с недовольным выражением лица. Если подсудимый отказывается от услуг защитника, вряд ли кто-нибудь еще сможет ему помочь.

Юрист вышел. Бен проводил его до двери и остановился. — Тебе составить компанию, Ник?

Руперт покачал головой.

— Сегодня, Бен, я могу составить хорошую компанию лишь дьяволу. Не думай, что я неблагодарный. Однако передай мистеру Мортону, что нечего оттягивать процесс. Я хочу поскорее со всем покончить.

— Какой прок так спешить. Ник? — посетовал Бен.

— Ненавижу неопределенность, — холодно улыбнулся Руперт.

Бон свирепо посмотрел на него, затем, пожав плечами, заспешил вслед за адвокатом.