короткая пятисантиметровая стрелка сюрикэна, – поднялся на второй этаж здания, отыскал кабинет под номером 202 и табличкой: «Заместитель председателя М.Ф. Меринов». Постучал деликатно, вошёл.

Его встретил взгляд платиновой блондинки с грубоватым лицом бегуньи на марафонские дистанции. Девица имела развитую мускулатуру и прицеливающиеся глаза. Секретарша. Явно – мастер боевых искусств. Опасна. Злобна. И весьма сексуальна.

Секретарша заговорила, и Василий Никифорович понял, что звонила ему именно она.

– Котов?

– Он, – кивнул Василий Никифорович, сдерживая желание свернуть секретарше Рыкова шею.

– Проходите.

Дверь кабинета Рыкова «зарычала» на него, но Василий Никифорович сделал мысленное усилие, преодолел «печать отталкивания», настроенную лично на него, и вошёл в кабинет.

Рабочие апартаменты заместителя председателя Госдумы были безликими и унылыми, как и большинство кабинетов этой «законотворческой» чиновничьей организации. Большой чёрно-коричневый стол, шесть стульев, государственный флаг России в углу, портрет президента на стене, компьютер, панель плазменного телевизора, стеклянный шкаф с десятком книг, вот и вся обстановка. Рыков не любил ничего экстраординарного и ничем не отличался от обычного клерка, использующего рабочее помещение как выданный на время инструмент. Впрочем, хозяин этого помещения Рыкова вовсе не напоминал.

Человек в зелёной рубашке апаш, стоящий у панорамного окна, обернулся, и Котов увидел перед собой совсем юного красавца с пухлым слащавым лицом, черноволосого, стройного, с капризными губами и тонкими усиками. Это и был Марат Феликсович Меринов, помолодевший лет на тридцать с гаком, обличье которого принял Герман Довлатович Рыков, кардинал СС, Посвящённый в Мастера Круга (нелегитимно, но – факт), авеша Монарха Тьмы, много сделавший для того, чтобы стать единоличным лидером земного уровня.

– Привет, волкодав, – сказал он ломким баском.

– Какой я волкодав, – усмехнулся Василий Никифорович, отбивая лёгкий ментальный выпад юнца. – Всё в прошлом.

Глаза Рыкова-Меринова стали совсем чёрными, излучая угрозу и свирепую силу. Но пробовать защитные возможности гостя он больше не стал.

– Не скромничай, Балуев, ты был хорошим перехватчиком, им и остался. Садись, поговорим.

Василий Никифорович помедлил, чувствуя бродившие по кабинету волны вибраций, подсел к столу.

Меринов тоже сел, вдавил клавиш интеркома:

– Инна, кофе.

– Я не буду, – шевельнул каменными губами Котов.

Меринов усмехнулся.

– А я тебе и не предлагаю. И не надо смотреть на меня так страшно, комиссар, твои жена и сын живы и здоровы, за ними ухаживают, кормят, поят, подгузники меняют, пылинки с них сдувают. Я знаю правила игры, и ты знаешь. Когда на руках выигрышные карты, следует играть честно, не так ли? Поэтому расслабься и не зверей.

– Где они?

– На одной из моих фазенд. Вот только самостоятельно их освобождать я тебе не советую, не помогут ни профи Вени Соколова, ни твои друзья. Кстати, где они? Неужели отпустили тебя ко мне одного?

Василий Никифорович выдержал прямое попадание ослепляющего взгляда собеседника (уровень Тогарини – «дьявольской красоты», но фиг тебе, кардинал! Мы и не такое выдерживали).

– Они… на связи.

– Понятно. – По губам Меринова скользнула сардоническая ухмылка. – Здесь они, здесь, в здании, где же ещё им быть. Молодцы, комиссары, хорошо замаскировались, моя сторожевая застава их не засекла. Однако, надеюсь, вы не собираетесь атаковать меня на рабочем месте? Это привело бы к печальным результатам.

– Я хочу услышать жену.

– Услышишь, чуть позже, после разговора.

Вошла секретарша (крутая девица, брутальная, сила так и сквозит в каждом движении, а фанатизма и самоуверенности в глазах – хоть отбавляй), поставила блюдце с чашкой кофе на стол босса, вышла, не удостоив гостя взглядом.

– Чего ты хочешь? – тяжело спросил Котов, внезапно ощутив дикую жажду.

– Не торопись, комиссар, – качнул головой юнец за столом (какой он, к хренам, заместитель председателя?!), взялся за кофе. – Хочешь? А то закажу.

– Нет!

– Как скажешь. Давай договоримся: сначала я задам тебе пару вопросов, а потом ты мне. И не «играй мускулами», мы с тобой в разных весовых категориях. Понадобится, я тебя в бараний рог скручу.

– Попробуй, – усмехнулся Василий Никифорович.

Зрачки полностью заняли глаза Меринова. В них заклубилось фиолетовое свечение, выплеснулось сгустком молний.

Удар силы Элохим был столь силён, что на мгновение изменилась структура материалов кабинета, стены его, мебель, светильники, предметы превратились в зыбкие конфигурации, готовые расползтись дымными струями.

На голову Котова «упал потолок», в глазах потемнело. Однако сознания он не потерял. Часть пси-импульса отвела «тюбетейка» в волосах – генератор защитного поля, разработанный ещё несколько лет назад самим Василием Никифоровичем. Часть он отбил внутренним полем. Остальное принял на себя объединённый защитный пси-зонт друзей, подсоединившихся к пси-полю Котова в нужный момент.

К сожалению, они не могли ответить на атаку тем же, не хватало сил, поэтому Василий Никифорович поступил по-другому. Пока пространство кабинета восстанавливало свои прежние физические зависимости и структуры, он просто перегнулся через стол и врезал Меринову кулаком в лоб. Не ожидавший такого ответа кардинал опрокинулся вместе с креслом и, хотя тут же вскочил, изумлённый и ошалевший от удара, адекватно отреагировать на выпад противника сразу не смог.

В кабинет вбежала секретарша. Зашипела как кошка, растопыривая пальцы, бросилась на Котова, и тому пришлось несколько секунд отбивать яростные атаки женщины, в самом деле прекрасно владевшей приёмами рукопашного боя. Наконец он поймал её на переходе и ударил в грудь (простите, мадам, что не по-джентльменски) с такой силой, что секретарша с тихим вскриком отлетела к двери, как сорвавшийся с перекладины гимнаст, упала на колени. Но тут же подхватилась на ноги, собираясь снова броситься в атаку.

Пришедший в себя Марат Феликсович повёл рукой:

– Достаточно, выйди.

Бросив обещающе-ненавидящий взгляд на гостя, секретарша покинула кабинет.

– Попробуем ещё? – предложил Василий Никифорович, с виду спокойный и невозмутимый, хотя в голове всё гудело и дымилось; второй атаки кардинала он бы не выдержал.

– Вы совершенствуете свои сиддхи, – с неожиданным добродушием проговорил Меринов, погладил пальцами лоб, качнул головой. – Этого