– Дживс, – произнес наконец я. – Вы – гений.

– Да, сэр.

Только теперь я почувствовал теплые волны облегчения. Если бы не Дживс, пришлось бы выложить несколько тысяч, не меньше.

– Вы спасли от разорения наш домашний очаг, Дживс. Думаю, даже такой наглец, как Сид, закованный в носорожью броню бесстыдства, не осмелится потребовать, чтобы я вернул ему жемчуг.

– Несомненно, сэр.

– Ну что ж… Послушайте, а вдруг он фальшивый?

– Нет, сэр. Это настоящий жемчуг, и притом очень ценный.

– Выходит, я остался в выигрыше. Да еще в каком! Пусть я потерял сотню фунтов, зато приобрел прекрасную нитку жемчуга. Ведь так, верно?

– Боюсь, что нет, сэр. Думаю, вам придется вернуть ожерелье.

– Что? Сиду? Я пока что в своем уме!

– Вы меня не поняли, сэр. Я имел в виду – вернуть жемчуг законному владельцу.

– А кто его законный владелец?

– Миссис Грегсон, сэр.

– Как? С чего вы взяли?

– Вот уже час, как вся гостиница знает, что у миссис Грегсон пропало жемчужное ожерелье. Незадолго до вашего прихода я разговаривал с горничной миссис Грегсон, и она сказала мне, что управляющий гостиницы находится в апартаментах миссис Грегсон.

– Представляю, как ему там сейчас весело.

– Вполне разделяю ваши опасения, сэр.

Постепенно до меня стала доходить суть случившегося.

– Значит, я сейчас пойду и верну ей жемчуг, так? Это изменит счет в мою пользу.

– Совершенно верно, сэр. И если вы позволите дать вам совет, мне представляется нелишним подчеркнуть то обстоятельство, что жемчуг был украден…

– Великий Боже! Этой чертовой девицей, на которой тетя пыталась меня женить, будь я проклят!

– Именно так, сэр.

– Дживс, это будет самое сокрушительное поражение, какое когда-либо, за всю историю человечества, пришлось испытать моей дражайшей родственнице.

– Вполне возможно, что так, сэр.

– Может, поутихнет немного, а? Перестанет важничать и смотреть на меня сверху вниз?

– У вас есть все основания на это рассчитывать, сэр.

Я с радостным воплем вылетел из комнаты.

Уже на подступах к берлоге тети Агаты я понял, что веселье в полном разгаре. Какие-то типы в униформе и стаи перепуганных горничных околачивались в коридоре, а за стеной был слышен нестройный гул голосов, перекрываемый зычным контральто тети Агаты. Я постучался, но никто не обратил на мой стук никакого внимания, поэтому я просочился в номер. Среди присутствующих я разглядел бьющуюся в истерике горничную, тетю Агату с грозно взъерошенными волосами и типа с бакенбардами, похожего на бандита, – управляющего гостиницы.

– Привет, – сказал я. – Всем-всем привет.

Тетя Агата сердито на меня шикнула. Бертрам у нее не удостоился приветливой улыбки.

– Ради Бога, оставь меня в покое, Берти, – отмахнулась она, и по ее взгляду я понял, что мой приход – последняя капля, переполнившая чашу.

– Что-то случилось?

– Да, да, да! У меня пропал жемчуг!

– Жемчуг? Вы говорите – жемчуг? – сказал я. – Ну да? Неприятная история. А где вы в последний раз его видели?

– Какая разница, где я в последний раз его видела? Его украли.

Тут Уилфред – Король Бакенбардов, который, как видно, отдыхал в перерыве между раундами, снова выскочил на ринг и быстро-быстро залопотал по-французски. Видно, эта история задела его за живое. В углу безутешно рыдала горничная.

– Вы уверены, что везде смотрели? – спросил я.

– Ну конечно, уверена.

– Знаете, как это бывает – я, например, сто раз терял запонку для воротничка, а потом…

– Не своди меня с ума, Берти. У меня и без твоих глупостей голова идет кругом. Помолчи, пожалуйста. Замолчите все! – гаркнула она голосом, которому позавидовал бы старший сержант морской пехоты; такой голос был, вероятно, у той Мэри, которой приходилось скликать домой стадо, пасущееся на другом берегу реки Ди. И, повинуясь мощному магнетическому импульсу, излучаемому ее стальной волей, Уилфред тотчас замолк, словно на полном скаку налетел на кирпичную стену. Слышны были лишь стенания горничной.

– Послушайте, – сказал я. – У меня впечатление, что эта девушка чем-то расстроена. Мне кажется, она плачет. Вы, возможно, этого не заметили, но я, знаете ли, очень наблюдателен.

– Она украла мой жемчуг! Я абсолютно уверена.

Ее слова вывели из комы управляющего, но тетя Агата с ледяным спокойствием прервала лопотание француза и протянула тоном великосветской дамы, которым она привыкла отчитывать нерадивых официантов:

– Я вам в сотый раз повторяю, любезнейший…

– Послушайте, – сказал я, – неловко прерывать вас, вы уж простите, но вы не это ищете?

Я достал из кармана ожерелье и поднял его над головой.

– Похоже на жемчуг, верно?

В жизни не испытывал такого удовольствия. О таких мгновениях рассказывают внукам и правнукам; впрочем, в тот миг шансы, что у меня когда-нибудь появятся внуки и правнуки, казались весьма низкими – примерно один против ста. Из тети Агаты словно выпустили воздух, как из продырявленного воздушного шарика.

– Но где… где… где ты его… – забулькала она.

– У вашей приятельницы, мисс Хемингуэй.

Но она еще не усекла.

– У мисс Хемингуэй? Мисс Хемингуэй?! Но… Но как оно к ней попало?

– Как? – повторил я. – Она его украла. Стащила! Слямзила! Потому что она воровка и именно так зарабатывает на жизнь – знакомится с простаками в гостиницах и похищает их драгоценности. Я не знаю, под какой кличкой она прославилась в воровском мире, но ее прелестный братец, который носит пасторский воротничок с застежкой сзади, известен в криминальных кругах как Святоша Сид.

Она растерянно захлопала глазами.

– Мисс Хемингуэй – воровка! Я… Я… – Она запнулась и взглянула на меня в полном