Второй — со спокойным, застывшим лицом — выбросил руки вперед, и встречный вихрь взметнул в воздух снег и ледяную крошку, сбивая с ног легионеров и заставляя их искать укрытия за воротами.

Третий перехватил меч и бросился на Бернарда со спины.

Амара закричала, предупреждая стедгольдера о нападении, но, возможно, усталость сковала его движения. Он повернулся и попытался уклониться, но поскользнулся и упал.

И тут дорогу нападавшему заступил Грэм. Рыжеволосый граф выдернул меч из-за пояса оцепеневшего от неожиданности Плювуса и встретил рыцаря лицом к лицу. Сталь лязгнула о сталь, и нападавший проскользнул мимо.

— Вставай! — прорычал Грэм, отмахиваясь от застилавшего глаза облака взметнувшегося снега. — Убери девушку! Укройтесь за стеной!

Грэм чуть повернулся, закрываясь от ветра и снега, и прижал сложенную лодочкой ладонь к боку. Амара увидела затрепетавший в ладони огонек, а потом Грэм повернулся лицом ко второму нападавшему и швырнул навстречу снежному вихрю стену ревущего огня. Нападавший жутко, истошно вскрикнул, и ветер сразу стих.

Что-то черное, дымящееся тяжело упало в снег перед воротами, и в воздухе запахло горелой плотью. Амара бросилась к Бернарду и помогла ему встать. Она не видела до самого последнего мгновения, что нападавший на нее рыцарь пришел в себя. Тот встал и, не спуская с нее глаз, выхватил из-за пояса нож. Взмах руки и порыв ветра метнули нож в нее.

Бернард тоже увидел это и с силой дернул ее вниз, прочь с пути ножа. Тот просвистел мимо и ударил Грэма в спину ниже лопатки. Такова была сила наведенного фурией удара, что Грэма отшвырнуло вперед на несколько шагов. Он рухнул в снег, не успев даже охнуть, и лежал, не шевелясь.

Кто-то на стене выкрикнул команду, и двое легионеров-лучников пустили стрелы в находившегося почти прямо под ними рыцаря. Одна стрела ударила его в бедро, вторая попала чуть ниже затылка, и окровавленный наконечник ее торчал из его горла. Он тоже упал на снег, и из-под него начала расползаться алая лужа.

— Где еще один? — спросила Амара, поднимаясь и шаря взглядом по небосклону.

Краем глаза она успела увидеть мерцание преломленного в воздухе света, но, прежде чем Амара успела внимательнее вглядеться в том направлении, оно исчезло. Она упрямо послала туда Цирруса, но фурия там ничего не обнаружила, и после еще двух-трех бесплодных попыток Амара сдалась.

— Плохо дело, — прошептала она. — Ушел.

Бернард крякнул и осторожно, стараясь не наступать на левую ногу, встал. Лицо его скривилось от боли.

— Грэм!

Они повернулись и увидели Плювуса и нескольких легионеров, склонившихся над лежавшим в снегу телом Грэма. Лицо дознавателя было белым как мел.

— Целитель! — взвизгнул он. — Кто-нибудь, приведите целителя! Граф ранен, приведите целителя!

Потрясенные легионеры стояли, не трогаясь с места. Амара зашипела от досады и схватила ближнего к ней солдата за плечо.

— Ты, — скомандовала она, — беги и приведи целителя, живо! — Тот кивнул и бегом бросился в крепость.

— Эй, — заявил Плювус с лицом, перекошенным от злости и страха. — Не знаю, кто были эти люди и что вообще тут происходит, но вы наверняка во всем этом замешаны. Вы явились сюда, чтобы напасть на графа. Это все вы виноваты.

— Вы спятили? — возмутилась Амара. — Эти люди — враги! Вы должны немедленно поднять гарнизон по тревоге и приготовиться к бою!

— Молчать, девка! — взвизгнул Плювус. — Ты не имеешь права приказывать мне как какому-нибудь рабу! Центурион! — Глаза его еще слезились, но в голосе появился этакий начальственный тон. — Вы все видели, что произошло. Арестуйте этих двоих и заприте в одиночках по обвинению в убийстве и заговоре против Короны!

Несмотря на усталость, Исана не могла заснуть.

Ночь она провела, баюкая голову Одианы на коленях, то и дело щупая ее горячий лоб, — все равно ничего больше она сделать для нее не могла. С рассветом сквозь щели в кое-как сбитых стенах коптильни начал пробиваться слабый свет. Из хлева доносился рев домашнего скота, послышались людские голоса, грубый смех.

Несмотря на сочившийся сквозь стены холод с улицы, в коптильне — во всяком случае, внутри круга горящих углей — все еще стояла невыносимая жара. Жжение в горле сменилось острой болью, и порой Исане казалось, будто она не может даже вздохнуть, поэтому даже в сидячем положении удерживалась с трудом.

Раз, когда Одиана беспокойно заворочалась, Исана встала и подошла к кольцу горящих углей. Голова кружилась от жара и жажды, но она подобрала юбки и занесла ногу, чтобы перешагнуть через угли, — хоть и понимала, что дверь заперта снаружи. Как знать, может, ей удастся отыскать в стене плохо приколоченную доску или что-нибудь еще, что можно было бы использовать как оружие при попытке побега…

Однако стоило ей приподнять ногу, как земля за углями шевельнулась и из нее выросла массивная, уродливая фигура фурии Корда. Исана затаила дыхание и опустила ногу.

Каменное чудище медленно погрузилось обратно в землю.

Исана с досадой стиснула кулаки. Потом вернулась к Одиане и снова положила ее голову себе на колени. Та всхлипывала и ерзала во сне; веки ее то и дело вздрагивали. Раз она жалобно вскрикнула, и руки ее дернулись к ошейнику. Похоже, даже во сне ошейник продолжал душить ее чувства, ее волю. Исану пробрала дрожь.

Светало, тени медленно ползли по полу. Исана уронила голову, закрыв глаза. Желудок судорогой сжимала тревога. Тави, Бернард, Линялый… Где они? Если они живы, почему Бернард еще не пришел за ней сюда? Или нападавших оказалось слишком много, чтобы он смог совладать с ними? Бернард ни за что не допустил бы, чтобы она осталась у Корда в руках, — если он только жив…

Может, он погиб? Может, мальчика тоже нет в живых? Но уж от наводнения он точно спасся, как спасся от тех, кто гнался за ним до того. Наверняка спасся. Исана вздрогнула и сдержала рыдания, рвавшиеся из горла. Ни одной слезинки не упало на пол. Тело ее само не отдавало те жалкие крупицы влаги, которые еще оставались в нем. Ей даже поплакать было нельзя. Так она и сидела, склонив голову, изнемогая от жары, думая о Бернарде и Тави.

День клонился к вечеру, когда засов лязгнул и вошел Арик. В руках он держал поднос; он шел, низко опустив голову, не глядя на Исану. Перешагнув через угли, он ступил в круг и поставил поднос на землю. На подносе стояли две чашки. Ничего больше.

Исана пристально смотрела на Арика. Он встал и постоял с минуту, переминаясь с ноги на ногу, так и не поднимая глаз.

— Снова снег идет, — произнес он наконец. — Сильнее вчерашнего.

Исана молча смотрела на него.

Он сглотнул и вышел из круга. Потом подошел к жаровне и принялся снова наполнять ведра.

— Как она? — спросил он.

— Умирает, — ответила Исана. — Жар убивает ее.