про дела, интересовался разными вопросами. Он все баню хотел поставить, а я его учил, как лучше брус выбирать. Само собой, помог бы ему со строительством. Я же тут за всем слежу. Неофициально, разумеется. Дело в том, что никакого коттеджного поселка здесь десять лет назад не было. На этом месте стояла деревня, у которой не было никаких перспектив. Посудите сами: место красивое, воздух отменный, сосны, ели, недалеко лес. Объявился застройщик, выкупил землю, а потом и дома. Деревня была небольшой, всего семь домов, но только я один здесь жил постоянно, а остальные жители уже наездами, поскольку перебрались в Москву или куда-нибудь еще. Ну я и уперся. Сказал, что дом не отдам, никаких денег мне не нужно, а если застройщик тронет пальцем хоть один метр моей земли, то я на него в суд подам и на телевидение пойду. И отстали ведь. Но пришлось заключить мировое соглашение – меня не трогают, а вокруг все равно будут ставить дома. За десять лет обнесли мой участок этими дворцами. Теперь я здесь и сторож, и снегоочиститель, и вообще помогаю всем, если попросят что-то починить или подправить. Например, лампочку сменить. Думаете, ерунда? Нет, не ерунда, если люстра висит под потолком, а потолок высотой шесть метров. Да-а-а, и такие встречаются.

– Я понял, – улыбнулся Гуров. – Птицеферма тоже процветает?

– Конечно! Летом самое то. Зимой здесь мало кто остается, а когда тепло, то многие за яйцами приезжают. Иногда зимой, на Новый год, приедут, празднуют, а по дороге домой ко мне заходят.

– И что же, дорого берете за свою работу?

– Кто сколько даст, – выставил ладонь Виталий.

– Нормально дают-то?

– Хватает.

– Я смотрю, у вас действительно все капитально устроено, – осмотрелся Гуров. – Но дом ведь тоже требует ухода.

– Этим летом занял у Чернухина, царствие ему небесное, – погрустнел Виталий. – Пришлось. Сгорел старый холодильник, и я попросил у него в долг, чтобы купить новый.

«Наконец-то. И даже расспрашивать не пришлось. Сам признался», – с облегчением подумал Гуров.

– Много заняли?

– Двадцать тысяч рублей, – с гордостью объявил Виталий. – Таких денег у меня на тот момент не было, а жара, если помните, стояла страшная.

– Ужас, – поморщился Гуров. – Мы в городе тоже мучились. И что же, он вам долг простил?

– Почему это простил? Я все вернул.

– Спросил потому, что для обеспеченных граждан двадцать тысяч могут ничего не значить, – ответил Гуров. – Он мог вам подарить этот холодильник.

– Мог. Но не подарил. Деньги я вернул осенью. Он мне еще сказал, чтобы я не торопился, но у меня душа болела. Долги вниз тянут, а мне туда нельзя.

Они еще о многом поговорили. Виталий многое знал про соседей и с удовольствием выкладывал это Гурову. Он рассказал, что иногда Чернухин приезжал сюда не один, а с дамой, которая совсем не походила на Любовь Алексеевну.

– Тоненькая такая, маленькая. Из его машины сразу шмыг в дом, будто бы боялась, что ее увидят. Но я не удивлялся. Он все-таки был богатым парнем, а его жена всегда казалась непростой бабой. Есть такие – себе на уме, свысока смотрят и не здороваются. Вот такой и была Чернухина. Она ему не подходила. Он, хоть и адвокат, но какой-то мягкотелый, а она властная. Но красивая, тут не поспоришь. Сам Леонид мне ничего про ту маленькую девчонку не говорил, но он не был обязан. А то, что у него на самом деле, меня никак не касается.

Виталий очень точно описал Любовь Алексеевну. А той, которая выглядела, как девчонка, очевидно, была Оксана Мирошникова. Гуров тоже обратил внимание на ее внешность. В свои тридцать два года она смотрелась максимум на двадцать, но в ней не было ни шарма, ни чего-то еще, на что так часто обращают свое внимание мужчины.

Незаметно пролетели два часа. Странное дело, но Гурову совершенно не хотелось уходить. Старый дом с горячим чаем на столе, бесхитростный хозяин, горделиво расписывающий свои куриные угодья и ценящий свободу больше комфорта, и начинающийся снегопад складывались в единое целое и вызывали желание вообще ничего не делать. Прям вот вообще ничего.

– Пора, – поднялся он с жесткого диванного сиденья. – Спасибо за чай и за разговор. Мне было очень приятно с вами познакомиться.

Виталий громыхнул стулом, вставая, и развел руками:

– Вам спасибо. А зачем приходили-то? Полиция просто так с народом чаи не гоняет.

– Просто хотелось узнать, каким человеком был ваш сосед, – снова солгал он. – Похоже, что неплохим.

– Это так, – подтвердил Виталий. – Да вот только если он был неплохим, то за что же его тогда убили?

Гуров, уже развернувшийся лицом к выходу, остановился.

– Почему вы решили, что его убили?

– Логично же, – ответил Виталий. – Карьера у него сложилась, на личном фронте все было схвачено. Я же говорил, что слежу за новостями? А там иногда упоминалось его имя. И, главное, выигрывал процессы один сложней другого. Клиенты были не такими, как я или вы, а гораздо, гораздо солиднее. Откуда взяться самоубийству при таких-то данных? Нет, я предполагаю, что он мог во что-то вляпаться, совершить ошибку, кому-то перейти дорогу. Это в его положении было бы делом обычным. Но вряд ли он был настолько глуп, чтобы не суметь исправить свои промахи. Деньги у него были – на его участке один только забор стоит бешеных денег.

– Подождите, подождите, – прижал Гуров пальцы ко лбу. – А если у человека депрессия? Или наделал долгов, а расплатиться потом не смог? Да мало ли?

– Может, люди, похожие на него, и впадают в депрессию, но с таким же успехом выпадают обратно, – возразил Виталий. – У вас найдется лишняя сотня тысяч, чтобы регулярно посещать психотерапевта? Во-о-от. А у него нашлись бы две такие сотни. Деньги решают многое. Не было там никакой депрессии. А долги… Допустим, что он запутался и задолжал. Но послушайте, я лично знал Леонида. Он не то чтобы считал каждую копейку, но знал счет деньгам, не разбрасывался ими. Вы видели его коттедж? Ни одной вычурной детали, все исключительно ради функционала. И баньку он хотел построить недорогую. Да он за теми же куриными яйцами ко мне ходил, а не выбирал какие-то там органические, которые ничем не отличаются. Это не жадность – это правильный расчет. Вы из полиции, вам лучше знать, но я бы проверил его клиентов. Или конкурентов. Извините, пожалуйста, за то, что лезу со своими наблюдениями, но мне кажется, что у него могли быть проблемы на работе. Или в семье. Но никак не психологические или финансовые. Извините еще раз за субъективное мышление. Вам, конечно,