– Ля-ля! – ехидно сказала Алёна. – Почему ненавидит? Потомучто спит с его любовницей? А? Или они мирно уживаются в одной постели на почвеобщих интересов?

– С какой любовницей? – тупо переспросил Носачев.

– С Нинкой Простилкиной, вот с какой!

Осточертело толочь воду в ступе с этим отвратительным типом.

– Вот что, Носачев. Не звоните мне больше, понятно? Вы свойшанс упустили. Чао-какао!

Алёна бросила трубку.

Разумеется, телефон тут же затрезвонил снова. Потом умолк.Зазвонил опять. Алёна только плечами пожала. Честно говоря, ей было не дозвонков. Хотелось сейчас одного: сесть за компьютер и расшифровать оставшиесяпослания от МОНа. Конечно, уже всё ясно, а все же любопытно…

Нет, не просто любопытно. До смерти хочется снова испытатьэтот интеллектуальный кайф разгаданной загадки !

Но сначала отправить Олегу письмо, о котором она успелапозабыть: Предатель!

Письмо улетело, однако и в ее «Входящих» прибавилосьсообщений.

Оба они пришли от МОНа. Первым оказалась очередная шифровка– такая длинная, что Алёна даже смеялась от восторга, пока копировала ее исохраняла. Сколько разгадывать придется! Как это замечательно!

Вслед за шифровкой пришло сообщение в одну строку открытымтекстом:

Берегись!

Ох ты боже мой! Ей угрожают? Осмелел, мальчик. Ну ладно, эточестнее, чем изображать неземную и вечную любовь к женщине, которую ненавидишь!

Ладно, отстаньте с вашими глупостями. Сейчас главное –прочесть первое из оставшихся писем.

Алёна открыла файл в «Моих документах» и уже довольно споро,почти привычно, застучала по клавишам, переводя глюки в нормальные буквы:

«Rfr e,juf b ,tlyf ,skf vjz ;bpym ght;lt! Yj ntgthm cxfcnmtb djcnjhu? ,tls b eysybt? bcgsnfyyst PLTCM? z djcghbybvf. rfr ytrbq cehhjufn/Bcnbyf b gjlkbyyjcnm – njkmrj NFV? yj ,tlf cjcnjbn d njv? xnj vyt yt c rtv `nbvgjltkbnmcz? b,j d njv b `njv vbhf[ z jlbyjr/»

«Как убога и бедна была моя жизнь прежде! Но теперь счастьеи восторг, беды и уныние, испытанные ЗДЕСЬ, я воспринимаю как некий суррогат.Истина и подлинность – только ТАМ, но беда состоит в том, что мне не с кем этимподелиться, ибо в том и этом мирах я одинок».

Что-то новенькое… Миры? Какие еще миры? Параллельные?Перпендикулярные? Может, дальше станет понятнее?

«Нет, не так. ТАМ я встречаю иногда других людей, однако ониглубоко чужды мне, и порою невозможно понять, как, каким образом заслужили оничесть перейти порог обыденного бытия и вступить в светлую область идеала. Сдругой стороны, ЗДЕСЬ, в этом чудовищном нагромождении пороков, грехов инелепостей, которое тупицы и невежды называет реальностью, порою мелькают мимоменя существа, при виде которых у меня заходится сердце и так хочется схватитьих за руку, остановить.

Эти редкие искорки ПОДЛИННОСТИ, которые я встречаю здесь,они ведь даже не подозревают о том, что живут чужими жизнями, что душа ихстремится в абсолютно другой мир, что они несчастны именно потому, что не могутнайти туда дорогу. И в то же время, сколько народу толчется пред его святымивратами! Воистину: много званых, да мало избранных! С помощью всех знаний,которые были мне даны, я пытаюсь изгнать из чудесной страны тех, кому там неместо, для кого это губительно. Я гоню прочь тех, кто ложью, или подлостью, илислабостью пытается прорваться туда, где ждут других, других! И как же труднобыло мне отыскивать этих других в серой мгле их проклятой РЕАЛЬНОСТИ! Иногда чудилось– вот сверкнуло предо мной в толпе лицо, которое принадлежит моему миру, но этолишь призрачная оболочка, а на самом деле человек всецело подчинен гнуснойРЕАЛЬНОСТИ, даже не подозревая, что должен расторгнуть с ней все связи, и чемскорее, тем лучше…

Алёна, для тебя решиться уйти со мной не сложнее, чемперейти улицу на красный свет: вроде бы опасно, но надо только выждать миг…

Напрасно я тебе позвонил во время передачи, вот что! Этотебя окончательно запутало. Теперь ты не сможешь увидеть очевидного! Тыскладываешь два и два, но получаешь пять.

Боже мой, как ты слепа. Ведь шифр, избранный мною,удивительно прост, ты и сама не раз им пользовалась, возможно, даже не отдаваясебе в этом отчета. И презираю тебя за недогадливость, и жалею, и радуюсь. Мнеиногда просто нестерпимо молчать. И боюсь: а вдруг я все же не успею тебе эторассказать? Как принято выражаться, жизнь непрестанно вносит свои коррективы.Поэтому решено: это письмо я не запрограммирую на самоуничтожение, а вследующем открою тебе всю историю, вернее, весь (да, это слово гораздо ближетебе!) весь сюжет этого гениального преступления. Впрочем, может быть, тыдогадаешься раньше?..

Как бы я этого хотел!»

Алёна сидела неподвижно, вглядываясь в текст и потираяонемевшие пальцы.

Вдруг стало холодно. Жар работы, жар ожидания открытия уступилместо дрожи. Да уж, открытие оказалось просто-таки леденящим…

Она взяла со спинки кресла большую серую шаль и закуталась внее чуть ли не с головой.

Так вот оно что…

Так вот оно что!

Понятно, теперь понятно… не всё, конечно, но очень многое.Странно: стоит только допустить, что это ОН, ввести в уравнение эту неизвестнуюпрежде величину, и всё моментально становится на свои места! ОН прав, конечно:можно было и раньше догадаться. Подсказок ей давалось – хоть пруд пруди.

Догадаться надо было, когда ты первый раз увидела этоттелефон на дисплее мобильника. Вернее, когда по номеру, который ты видела надисплее мобильника, ответил Влад!

Надо было. Но не догадалась. Просто забыла об этом…память-то девичья!

Тогда забыла, а теперь вспомнила.

Ох, детективщица ты, детективщица, бедный, забывчивый,недогадливый «Достоевский»… Понадобилось просто-таки носом ткнуть тебя вочевидное, чтобы ты поняла, с какой стороны дует этот леденящий ветер, понять,что прав горемыка Простилкин: Лечили рабов – врачи болели .

Врачи болели! В этом-то всё и дело!

Кстати, о Простилкине. Надо немедленно спуститься на первыйэтаж, в Капину квартиру, и сказать Косте, что она прочла его записку, разгадалакод и вообще… многое разгадала! Наверное, почти всё.